Грохот взрыва был такой силы, что слышался за несколько десятков миль вокруг и поднял в воздух тучи чаек, уток и пеликанов на всем северо-западном побережье Юкатана. «Толстушка» от взрыва разломилась пополам и начала тонуть, а на «Сан-Фелипе» сбросило в море бизань-мачту и разнесло вдребезги надстройку полуюта вместе с командованием и офицерами. На нем начался пожар. В один миг от боевого корабля остался один дрейфующий обгорелый остов с двумя голыми мачтами, море вокруг которого покрыли деревянные обломки с держащимися за них, уцелевшими при взрыве людьми.
Глава VI. На враждебной земле
Солнце жгло безбожно кожу на теле Скурыдина. Морская вода также не была его союзником. Раны и ссадины, полученные им в последнем бою, разъедаемые содержащейся в ней солью, вызывали невыносимую боль. Держаться за обломок реи мачты «Толстушки», не было сил. Три дня назад, он чуть не убил его, подброшенный в воздух взрывом и с шумом упавший рядом с ним. Тогда, все море вокруг горящего галеона испанцев было усеяно обломками его «Толстушки», живыми людьми, плывущими к ним, мертвецами и частями человеческих тел. К вечеру появились рыбацкие суденышки, которые занялись сбором оставшихся в живых. Скурыдин притворился мертвым, когда шлюпка с одного из них подошла к его обломку реи. Потрогав багром Василия и для убедительности, спихнув его с бревна, рыбаки несколько минут понаблюдали, как бесчувственное тело погружается в глубину. Удостоверившись в том, что он не подает признаков жизни, спасатели налегли на весла, направив шлюпку к следующему несчастному. Скурыдин, насколько смог задержал дыхание и всплыл только тогда, когда его легкие готовы были разорваться внутри. Тогда он был счастлив, видя удаляющийся от него транец шлюпки. А сейчас, спустя три дня после этого, он сожалел о своем поступке. За глоток пресной воды он был готов отправиться на виселицу. Но даже этого ему никто дать не мог. За трое суток его плавучую обитель отнесло далеко от места взрыва и море вокруг было пустынно.
Время от времени Скурыдин терял сознание, но обломок реи не выпускал из своих железных объятий. На четвертые сутки появилась еще одна напасть. Вокруг него, описывая сужающиеся круги, стал кружить плавник большой рифовой акулы. Приняв Скурыдина за мертвеца, она попыталась отхватить его ногу, свисающую с бревна в воду. Собрав все свои силы, Василий ударил пяткой по обнаглевшей хищнице. Ему повезло. Удар пришелся прямо в глаз акулы. Получив болезненный удар, подводная охотница взбурлила поверхность воды и покинула его.
Угроза исходила не только из-под воды. Его атаковали и с воздуха. Откуда-то прилетели огромные белые чайки, каждая из которых, пикируя на него, стремилась отщипнуть кусочек кожи.
Не в силах больше сопротивляться жестокой природе, Скурыдин решил, что акулу и птиц Бог прислал для того, чтобы поскорее закончить его мучения. Силы у него закончились, он смирился со своей судьбой и забылся, потеряв сознание. Как он заблуждался! Господь милостив к страждущим. И акула, и чайки были предвестниками земли, к которой течение несло его рею.
А Скурыдину виделся родной дом. Живые родители мать и отец, такие же молодые, как и он, стояли на крыльце. Матушка, протянув руки к нему, звала к себе:
— Васенька, дитятко! Иди ко мне на ручки!
Василий, наполненный великой радостью и счастьем, было бросился к ней, но кто удержал его от этого, схватив сзади за рубаху. Он неуклюже повернул голову назад и увидел напротив себя лицо страшного и уродливого бога индейцев, вроде того, что был нарисован на рубахе вождя из селения рядом с бухтой, в которой они нашли разбросанные штормом корабли. От вида этой рожи Васькино сердце бешено заколотилось. Он рванул прочь, но индейский божок не отпустил его.