Особенно приятен для отца Игнасио ноябрь, месяц поминовения умерших. В это время, индейцы должны сделать церкви подношения, такие же, как по праздникам в честь святых. Эти подношения кладутся на могилы. В то время как падре произносит молитвы по усопшему, его слуги собирают принесенные дары. Это продолжается в течении всего ноября, и, чтобы не упустить даром ни одного дня в этом месяце, отец Игнасио заранее распределяет их среди крупных имений и небольших селений прихода. Индейцы из этих имений и селений собираются в отведенный им день, чтобы принести дары. Кроме подношений они оплачивают приходские расходы на подаяния.
Каждое воскресенье отец Игнасио читает прихожанам наставление перед мессой. За это, все индианки должны ему принести яйцо или взамен, что-либо равноценное, а каждый индеец вязанку дров. Подростки и дети также не должны забывать отца Игнасио. Они каждый вечер должны приносить ему сноп травы, величина которого определяется их силенками. Эта трава идет на корм вьючным животным и другой домашней живности в доме отца Игнасио.
При таком обеспечении, отцу Игнасио нет необходимости тратиться на что-либо. А излишки, он, со своими слугами отправляет продавать в города Мерида и Кампече. Это ему приносит доход от 5 и более тысяч песо в год.
«Придется потерпеть, еще послужит! — все же решил он, — а пока отдать Лусии, чтобы постирала!». При воспоминании о Лусии, настроение падре снова поднялось. Он жил с ней, молодой индианкой, которая прислуживала ему. Грех конечно, священнику не соблюдать целибат — обет безбрачия! Но как удержаться от него, когда она так соблазнительно виляет округлым задом и бедрами перед твоими глазами. Бог простит ему этот грех, за его труды на ниве господней!
За дверью послышался шорох. «А вот и она!» — радостно решил падре.
— Лусия! Козочка моя! — игриво позвал он служанку и приготовился обхватить ее за бедра, как только она войдет.
Дверь распахнулась, но вместо гладкотелой служанки на пороге появился худой, весь в пятнах от перенесенной в детстве оспы, индеец Хорхе. Увидев отца Игнасио с распростертыми объятиями, индеец сразу понял, в чем дело. Его неподвижное, угрюмое, морщинистое лицо с выпуклыми, всегда недовольными глазами, подернула еле видимая ухмылка.
— Что тебя привело ко мне, сын мой? — придя в себя, растерянно произнес отец Игнасио.
— Мы одни, отец Игнасио? — спросил Хорхе.
— Одни сын мой, только закрой за собой дверь, — ответил священник, сообразив, зачем пришел к нему индеец.
Хорхе был штатным осведомителем отца Игнасио, что было большой редкостью среди индейцев. Он был постоянно обижен на всех жителей селения. Очевидно, от желания отомстить всем за это, произрастала его болезненная страсть к доносам, считал священник. Отца Игнасио индеец вполне устраивал, через него он знал, что делается в селении. Тем более что Хорхе, за свою грязную работу ничего не требовал.
— Подойди ко мне! Что ты хотел сообщить? — спросил отец Игнасио, когда индеец закрыл дверь.
— Падре! — произнес индеец тихим настороженным голосом. — В Сан-Жуане чужой человек!
— Что значит чужой? — переспросил, Игнасио. — К нашим селянам приезжают в гости родственники со всей Новой Испании!
— Это не родственник! Он ни испанец, ни индеец, ни какой другой, кто живет на нашей земле! — твердо заявил Хорхе.