Не менее ответственна и тяжела была вахта рулевого, которую стоял и Василий. Попробуй, поворочай колдерштоком пятнадцатифутовый румпель, который прилажен к трехфутовому баллеру с тяжелым пером руля! В штормовую погоду, чтобы удержать корабль на курсе, на штангу кольдерштока налегали сразу четыре моряка.
Остальная вахта следила за парусным вооружением и трюмом корабля. Вахта правого борта контролировала состояние грот — и бизань-мачты. Фок-мачта и бушприт находились в ведении вахты левого борта.
Не простым делом было управление верхней группой парусов. Это опасная работа на открытых всем ветрам высотах возле верхушек мачт. Попробуй, побегай по реям и вантам на высоте 65–70 футов! С ней справлялись только самые проворные, самые храбрые матросы.
Труд рядовых членов вахты был тяжел и однообразен: они откачивали воду из трюмов, теребили паклю, смолили тросы, прибирали палубу, красили, конопатили, занимались множеством других дел.
Скурыдин, почти полгода пробывший галерным рабом, наверное, как никто понимал их и радовался тому, что здесь на корабле он не матрос.
Среди членов экипажа имелись мастеровые: плотник, кузнец, бондарь, конопатчик, парусный мастер и трубач. Некоторые из них даже были освобождены от несения вахты.
Корабельного плотника экипаж причислял к важнейшим людям на корабле. Как ни крути, дерево на корабле имеет свойство гнить и ломаться. Это может быть и трухлявая доска корабельной обшивки, и грот-стеньга, как тростинка, сломанная во время внезапного порыва ветра. Не приложи к ним вовремя умелые руки плотник, кораблю — авария или гибель! На «Олене», плотник лишь иногда стоял вахту на руле.
Другим незаменимым мастеровым на корабле был парусный мастер. Его работа на корабле ценилась столь же высоко, как и плотника. Он также не стоял вахту. После каждого шторма находилась работа этому мастеру иглы, шила и ниток. Он шил новые белые паруса, взамен старых, свисающих лохмотьями с рей.
Более высокий статус, чем матросы, занимали канониры. Под командованием мастера-канонира они обслуживали пушки, а также вели из них огонь во время боя.
Всю вспомогательную работу на корабле выполняли юнги. Они драили палубы, готовили пищу, помогали матросам.
На борту «Оленя» находились также солдаты. Их, вместе с сержантом и двумя капралами, было всего 19 человек из 72, отправившихся в плавание. По замыслу сэра Уолтера Рэли, они предназначались в основном для действий на берегу и захвата торговых судов. В бою с испанскими военными кораблями, Рэли надеялся, прежде всего, только на точность и скорострельность артиллерии своих кораблей в сочетании с их скоростными качествами. К таким выводам Уолтер Рэли пришел не от хорошей жизни, а от знания испанской тактики морского боя. На испанских кораблях артиллерия не играла роли главного вооружения, а использовалась как средство поддержки абордажной партии. Сразу после залпа в упор, пехота врывалась на палубу корабля противника. Всего два года назад, в морском сражении у Азорских островов испанцы убедительно продемонстрировали эффективность своей тактики. В коротком, но яростном сражении, они захватили основные силы французского флота. Вряд ли, английские пехотинцы на борту «Оленя» или «Барк Ройяля», измученные многомесячным плаванием смогли бы дать достойный отпор лучшей в Европе испанской пехоте.
В Плимут «Олень» пришел на четвертые сутки после выхода из Лондонского порта. Благополучно пройдя Английский канал с его постоянными туманами и коварными мелями, он бросил якорь на рейде этого порта, рядом с ожидавшим его «Барк Ройялем».
В этот же день начались погрузка пороха, пополнение запасов воды и продовольствия. Несколько юрких пинас[4] с грузом пороха из местного арсенала, по очереди разгрузились у борта «Оленя». В выгрузке пороха с пинас участвовал и Скурыдин. Он очень удивился тому, что его назначили начальником над моряками, которые должны были переносить бочки с порохом с пинас в крюйт-камеру «Оленя» и размещать их там. Ему, пробывшему на корабле всего четыре дня новичку, доверили эту ответственную операцию! Стоило, какому-нибудь балбесу закурить, чиркнуть железом по железу, как корабль мог взлететь на воздух! Такие случаи уже бывали.
Василий не знал, что еще вчера, на вечерней вахте, к капитану подошел старик Джонни. Так называли на «Олене» мастера-канонира Джонни Гордона, высокого, сухого моряка, с багровым шрамом через всю правую щеку. На вид Джонни было лет пятьдесят. Стариком его называли за седые волосы, клоками, торчащими из-под кожаной шапки, плотно облегающей череп, которую он не снимал в жару и холод. Лет десять он провел в плену на испанских галерах. Там и поседел. На корабле он заведовал всем, что имело отношение к пушкам, пороховым бочкам, картечи и снарядам. Кроме этого, начальник канониров отвечал за оружейную комнату, в которой хранилось все оружие, находящееся на борту.