За спиной моей, ткнув острие в доски пола, облокотившись на меч, стоит Керанто. Воин Света бросает обеспокоенные взгляды на покосившуюся дверь и время от времени поворачивается ко мне. Вот и сейчас его взгляд изменился, он взглянул на меня, увидел ручеек слюны и подошел.
— Ты в порядке, Зернышко?
Имя мое заставило меня встрепенуться, повернуться к нему и улыбнуться. Слюна оборвалась и оставила на рубахе уродливую мокрую полоску. Керанто покачал головой, выудил из кармана платок и тщательно стер слюну с моих губ, подбородка, вытер все, что смог с груди, попытался стереть мокрое пятно и не преуспел.
— Все хорошо, Зернышко? — глядя мне в глаза, спросил он.
Я не ответил. И не потому, что не хотел с ним говорить, а потому, что не понял вопроса. Я жив, здоров, я почти не голоден, так, самую малость. Я сижу, а не таскаю тяжести. Мне относительно тепло, с потолка не капает. Вот-вот рассветет, и мир наполнит радостный свет теплого солнца. Что может быть плохо?
Улыбка моя стала шире, я кивнул и вновь пустил слюну.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — не унимался Воин Света.
И на этот вопрос мне тоже нечего было ответить. Чувствую и это хорошо. Хуже было бы если бы не чувствовал, а так, да я чувствую. Голод чувствую, холод чувствую, зад затек от сидения на голых досках и его я тоже чувствую. Но чего-то мне совершенно точно не достает. Я вздохнул и пожал плечами.
Керанто отошел, и вновь занял позицию за моей спиной, а я вернулся к окну и темнеющим за ним развалинам города. Что я там надеялся найти или разглядеть не знаю, я просто смотрел на улицу. Просто смотрел туда, потому что больше ничего не мог. Я и не понимал ничего. И только когда на дорожке к дому появились две фигуры, одна мужская высокая, в рваной, забрызганной кровью одежде и женская, низенькая, голая, зябко кутающаяся в отобранный у мужчины плащ, что сиял дырами, и при всем желании не мог прикрыть то, что женщины обычно скрывают, я встрепенулся. Этих двоих я узнал. Точнее узнал лишь мужчину. Сэра Роланда я при всем желании не смог бы ни с кем перепутать. Женщину я тоже узнал, но как не напрягал свистящий в голове ветер имени ее вспомнить не смог. Ясно мне было только одно, я ее знаю, и мне она никаким образом не угрожает. В памяти почему-то всплыли жуткого вида щипцы, ножницы и еще какие-то приспособления, назначения которых я понять не смог, как и не понял их связь с женщиной. Лишь ощущения погруженного в воду тела и страха заставили меня задрожать.
Керанто тут же подскочил ко мне, положил руку на плечо, развернул, заглянул в глаза, но увидев идущих к дому, тут же успокоился и выпустил плечо.
— Хвала богам, — выдохнул он и пошел к двери, отпер ее и шагнул наружу, совершенно не обратив внимания на мой молчаливый протест.
Я остался один. Повернул голову к окну и вдруг, да-да это случилось именно вдруг, совершенно неожиданно для меня, из глаз моих брызнули слезы. Они были такими сильными, такими горькими, что я против воли своей сполз с лавки и, свернувшись калачиком, зарыдал. Зарыдал надо сказать бесшумно, как привык реветь, забившись в ворох грязных тряпок за печкой на кухне старшего повара Люцелиуса Кярро.
В этой странной позе меня и застал сэр Роланд, сопровождающая его монашка и составивший им компанию Воин Света.
Рыцарь лишь глянул на меня, уронил меч на пол, тяжело опустился на лежак и вздохнул.
— Давно он такой? — спросил он, кивнув в мою сторону.
— Был лучше, — плечи Керанто дернулись. — Но мне кажется, что ему становится хуже. Он как будто уходит от нас.
— Куда?
Вопрос монашки поставил Керанто в тупик. Воин Света нахмурился, вздохнул, еще раз пожал плечами и выдал:
— Мне кажется, он окончательно отупел. Но думаю все намного хуже. Я, думаю, он умирает.
— Согласен, — тихо проговорил Роланд и, повернувшись к монашке, произнес совершенно спокойным, слегка уставшим голосом: — Это все твоя богиня.
— Она пожертвовала собой! — взвилась, было монашка, но осеклась и села рядом с Роландом, прижавшись к нему. — Но ты прав, благородный рыцарь. В том, что происходит с Зернышком, виновата она.
— И что мы будем с ним делать? — спросил Керанто, опустившись на корточки и отчаянно пытаясь проковырять в полу проход на первый этаж. Зачем ему была нужна дыра в полу, и почему он не мог воспользоваться лестницей, как все нормальные люди я не знал тогда. Да и сейчас тоже не знаю. И более того, узнавать не хотел ни тогда, ни тем более сейчас.