— Зато он богат, — и сэр рыцарь залез в мой карман, извлек оттуда сверкающий серенький кругляшек, с профилем какого-то старика, и бросил стражнику. — Я тебе должен был.
— О, спасибо! Я и не ждал уже, — кругляшек утонул в кармане стражника.
Вспоминая тот день, я никак не могу взять в толк, куда в тот момент подевались принципы сэра Гриза? Я спрашивал его не раз и не два, но он так мне и не ответил. Как не ответил мне почему оплатил комнату в гостинце все из того же кармана, и почему провел ночь обильно вливая в себя вино, оплачивая его все из того же кармана. Но все это я спрашивал у него потом. В тот день я был доволен и счастлив и, хотя город он предусмотрительно посмотреть мне не дал, я все равно был самым счастливым дурачком на свете. А что, мне много не надо. Еда есть, где поспать тоже есть и хотя я вовсе не хотел мыться, мне все же пришлось окунуться в таз с теплой мыльной водой, оплаченной все из того же кармана.
Утром Роланд Гриз был мрачен как грозовая туча и сер как осенний полдень. Я уже видел такое выражение лица у господина старшего повара, а потому списал это на очень жесткое похмелье, но причина оказалась в другом. И хотя Гриз страдал от одолевающего его похмелья, соображал он весьма прилично. Смерив меня взглядом, он приказал мне встать и вытянуться в струнку. После чего потребовал снять рубашку и внимательно осмотрел мое хлипкое тело. Сев на кровать и вытянув ноги, он разглядывал меня, словно купец на рынке смотрит на товар. Я начал подозревать неладное, но в силу небольшого ума, что именно неладно понять не мог.
Наконец сэр рыцарь вздохнул, хлопнул себя по колену и изрек:
— Сгодишься.
Я должен был спросить для чего. Я обязан был поинтересоваться, на что сгожусь. Но что я мог маленький испуганный дурачок. Я был безумно рад тому, что сгожусь хоть на что-то. Если бы тогда в моей пустой голове мелькнула хоть одна светлая мысль, глядишь, ничего бы этого не произошло, но я стоял и глупо улыбался, радуясь тому, что мне найдется применение. Но больше этого я радовался тому, что сэр рыцарь не бросил меня, как обещал, а напротив удовлетворен моим присутствием рядом с ним.
Радость моя кончилась ровно в тот момент, когда рыцарь поднялся, умыл свое заспанное лицо и заставил меня повторить эту процедуру с моим. Я не самый большой поклонник водных процедур и, скажу честно, до сих пор стараюсь их избегать, даже не смотря на то, что сейчас осознаю их полезность для здоровья, но возразить сэру рыцарю я не посмел. Когда же умытые и посвежевшие мы вышли из гостиницы я обомлел.
Я ведь уже говорил, что никогда не был в городе и пусть городишко этот был не больше поселка и ему далеко до столицы, но все же это был город. С его мастерскими, дымящими и день и ночь, с его пекарнями заполняющими воздух ароматом еды, с его магазинами, где продавалось все от оружия до драгоценностей. Вот в последние меня и потащил Роланд, а там, заставляя мой кошель худеть все больше, приодел и меня и приоделся сам. Мне достались отличная кожаная куртка с парой маленьких кармашков по бокам, штаны по размеру, сапоги, не самые лучшие, но удобно сидящие, чистая свежая, пахнущая мылом рубаха и небольшой ножик с костяной рукояткой в костяных же ножнах. Вопросы у меня возникли только по последнему приобретению, все прочие я принимал с широченной улыбкой, совершенно не думая о том, что это не подарки. За все платил, конечно же, я. Что себе купил Роланд, я внимания не обратил, так меня поразил нож.
Когда же я спросил на кой ляд он мне сдался, рыцарь улыбнулся и ответил:
— У оруженосца на турнире должно быть свое оружие.
Оруженосца. На турнире! От этих слов у меня перехватило дыхание и вернулось оно лишь тогда, когда мы вернулись в гостиницу. Я был захвачен магией этих слов и не совершенно упустил то, что этот оруженосец я. Сообразил же я это в тот момент, когда сэр Роланд вручил мне доспех и требовательно заявил, что именно я должен выправить выбоины на нем и начистить, чтобы блестел и сверкал как новый. Уже отдав это распоряжение, он взглянул на меня и мои слабенькие ручонки с заботой в голосе спросил:
— Справишься?
Я клятвенно обещал, что справлюсь и не справился. Я с трудом, но смог выправить одну вмятину, с еще большим трудом начистил один бок и так измотался этим, что уснул. Так, с молотком в одной руке и тряпкой в другой меня и застал сэр Роланд. Он не стал меня распекать, напротив, перенес на кровать и даже накрыл собственным плащом. Я проснулся лишь на мгновение, но мне хватило этого, чтобы услышать: