Обетованная эта страна,
Сорокаханная эта страна,
Смерть никогда не вступала туда.
Люди не знали там никогда
Лютых морозов, чтоб холодать,
Летнего зноя, чтоб увядать.
Ветер слабее дыхания там,
Дождь — благоухание там!
Долго слушал я эту песню, но сокровенного смысла ее не понял: молод еще я, не успел на твоей службе разуму набраться.
Едва кончил второй разведчик свой рассказ, как стукнул Шара Гюргю всеми семьюдесятью лапами по престолу и крикнул:
— Объявляю поход на страну Бумбу!
КАК СТРАНОЙ БУМБОЙ
ЗАВЛАДЕЛИ ШУЛМУСЫ
Повелел Шара Гюргю готовиться к походу. Объявил он великий сбор, и собралась великая шулмусская рать. Объявил он средний сбор, и собралась средняя рать. Объявил он малый сбор, и собралась малая рать. Двинулись полчища вверх, выбрались на зеленый покров земли и пошли на страну Бумбу.
Бесконечна зеленая степь, а не хватило травы для их коней. Полноводны неисчислимые реки, а не хватило воинам воды. Так велико было войско шулмусов!
Вскоре вступили они во владения Бумбы. Начались неслыханные бедствия. Убивали шулмусы людей, уводили их скот. Разрушили они дворец Алтана Цеджи, сровняли с землей башню Гюзана Гюмбе, снесли станку первого красавца вселенной Мингйана.
Только через девять дней узнал Хонгор об их злодеяниях — так обширна была страна Бумба. Заклокотало его львиное сердце, задрожал его ясный ум. Собрал он кузнецов и приказал им построить вокруг дворца Джангара крепость из черной закалённой стали. Работали кузнецы не смыкая глаз и за три дня воздвигли крепость из чёрной закаленной стали.
В ушах стоял ещё шум последнего удара последнего молота, когда шулмусская рать, оценила дворец Джангара. Заколыхались, как камыши, древки знамен, ощетинился могучий лес железных копий.
Достал Хонгор свой дальнобойный лук, натянул две тетивы и выпустил разом семьдесят стрел. Полетели стрелы стаями, и семьдесят шулмусов пали мертвые. Натянул тогда Шара Гюргю свой лук и пустил стрелу в Хонгора. Прянула стрела, взвизгнула, засвистела и впилась в правую руку Хонгора, пробила ее насквозь.
Узнав, что Хонгор ранен, его драгоценный конь Оцол Кеке поскакал к его матери, к мудрой Зандан-Герел. Решил он: уж если Хонгора нельзя спасти, то хотя бы мать его он спасет от неминуемой смерти. Прискакал он и видит: вместо дворца — развалины, мечется Зандан-Герел, ищет норы, чтобы зарыться в нее, ищет куста, чтобы спрятаться за ним. Обрадовалась она, увидев Оцола Кеке, драгоценного коня, подбежала к нему, обняла за шею. Но потом поклонилась четырем копытам коня и сказала:
— Есть еще на свете много таких женщин, как я, но нет на свете такого богатыря, как Хонгор! Его нужно спасать, а не меня, ибо, спасая его, ты и меня спасешь и весь наш народ. Скачи же к своему славному всаднику!
Прибежал Оцол Кеке назад и видит: Хонгор, обнажив свой восьмидесятисаженный меч, напал на среднее войско. Не сплошь, а с выбором снимал он вражеские головы: обезглавливая спесивую знать, щадил он подневольных бедняков.
Великое множество шулмусов уничтожил Хонгор, великим был он воином, но давно сказано: «Лучший воин всех времен — единение племен», а Хонгор был один: его покинули богатыри Бумбы. Напал на него свирепый Шара Гюргю, окружили Хонгора со всех сторон шулмусские военачальники, пронзили его десять тысяч мечей, впилось в него двадцать тысяч стрел.
Серый туман покрыл его мудрость, упал он, распластав на все четыре стороны свои руки и ноги.
Крикнул свирепый хан Шара Гюргю:
— Пусть закуют его в цепи толщиной с человечье туловище! Пусть одиннадцать тысяч шулмусов бьют его одиннадцать тысяч раз в сутки плетеной кожей! Пусть одиннадцать тысяч шулмусов сверлят его одиннадцать тысяч раз в сутки каленым железом! Да будет он брошен в огненное море, где сварятся его кости!
Привязали закованного Хонгора вниз головой к хвосту коня. Поскакал вражеский конь быстрее ветра. От частых ударов о каменные глыбы впал Хонгор в беспамятство.
Тащил его конь лесами, — летели над Хонгором целые стаи лесных птиц. Лишились они дара песен, только протяжно рыдали, оплакивая богатыря.
Тащил его конь горами, — со всех сторон сбегались когтистые звери, неведомые людям, и, жалобно воя, следовали за Хонгором.
Тащил его конь морями, — на каждой мели собирались морские рыбы и подолгу, пока он не скрывался из виду глядели на Хонгора своими выпученными глазами.
Тащил его конь степями, — ковыли вытягивали стебли, чтобы взглянуть на него, и печально звенела трава.
Вскоре достиг конь темной ямы, которая доходила до седьмого дна земли. Опустил скакун свой хвост в отверстие ямы, встряхнулся, сбросил Хонгора в преисподнюю и возвратился к шулмусскому войску.
Завладели шулмусы неисчислимым скотом четырех родов и угнали его. Погнали они по семи дорогам весь народ Бумбы на берега соленых и ядовитых рек, покрытые поблекшими корневищами редких сухих ковылей. В цепь заковали жен и матерей, не щадя сирот и грудных младенцев, и погнали их, как скотину. Разорили они добро Бумбы, разрушили ее дворцы и башни, иссушили ее океан, ее моря и реки. Страна бессмертия стала мертвой пустыней.
КАК РОДИЛСЯ У ДЖАНГАРА
СЫН ШОВШУР
А в это время витязь Джангар, не зная о беде, постигшей Бумбу, скитался по неведомым странам. Так долго скитался он, что у его рыжего Аранзала не стало жира толщиной с лезвие меча, Так долго скитался он, что забыл самого себя. Забыл он, что у него есть страна Бумба, забыл он, что есть у него друг Хонгор, даже имени сшито не знал он теперь!
Однажды Джангар ехал вдоль подножия неведомой людям горы. Ночь была такая темная, что не видно было земли под копытами коня. Вдруг почувствовал Джангар, что конь его сворачивает за гору, и ослепительный свет блеснул ему в глаза.
Повернул Джангар голову направо — увидел зеленый берег реки, и так было светло, что можно было сосчитать всех коней, пасущихся на лугу, всех рыбок, плывущих по дну реки. Повернул Джангар голову налево — и увидел он коней на зеленом пастбище, увидел он мелких рыбок на дне реки. Посмотрел тогда Джангар вперед — и увидел такую прекрасную башню, что описание ее могло бы стать излюбленным чтением двенадцати народов. В окне башни сидела девушка. Понял Джангар: свет, блеснувший ему в глаза, излучался ее красотой. Была она румяна, как заходящее солнце; была она нежна, как видение при лунном луче; была она прозрачна, как золотое стекло луны.
Всадник подъехал к окну башни и молвил почтительно:
— Мир тебе, красавица! Кто твой отец, из какого ты рода, как твое имя?
— Я Шавдал, дочь ученейшего Гюши-Замба-хана, — отвечала девушка. — Отец обещал шулмусскому хану Ман-хану выдать меня за его сына Цагана, и, если никто не спасет меня, должна я буду стать женой семидесятиглавого чудовища!
— Если хочешь, — сказал Джангар, — соединим наши будущие дни. Одной искре не стать пожаром, одному человеку не быть счастливым.
Шавдал согласилась.
Проник Джангар в башню, взял девушку на руки, посадил ее на коня, и помчался Аранзал, опережая ветер на две сажени, опережая мысль на сажень.
Прибыли всадники к озеру, которое бронзой горело в кругу зеленых лугов, и воздвигли башню из белого камня в тени тополей. Женился Джангар на Шавдал, стали они товарищами и друзьями, стали они ждать ребенка.
Однажды, увидев, что светит девятая луна, мальчик решил: «Пора уже мне появиться на свет!» Так родился у Джангара сын. Родители назвали его Шовшуром.