Пока я принимал эти важные решения (потихоньку двигать на юг, периодически проверяя наличие сети) головная боль на свежем воздухе стала потихоньку стихать и воспоминания о вчерашнем вечере стали проясняться. Во-первых выпил я в сумме не так уж много – в сумме около стакана спиртного, так что сильно опьянеть не мог. Во вторых, я вспомнил, что расплатился с таксистом и пошел домой. Ночью я не стал требовать, что бы таксист кружил по темным дворам по узким дорожкам а вышел на границе квартала, благо идти до дому было три четыре минуты. Во дворе я обнаружил странный столб света, уходящий прямо в небо. Он был наполнен то ли мерцанием, то ли сиянием. А так как алкоголь делает нас иногда на редкость деловыми и энергичными то я подошел поближе и со словами "что за хрень" протянул к святящемуся столбу руку – далее полная темнота. Что – то это непохоже на розыгрыш. Ладно пока для выводов явно недостаточно информации, но по ощущениям я явно бодрствую и нахожусь в сознании. Даже щипать себя не надо, так как какие то мошки, а скорее местные комары уже успели укусить меня – вот проклятые даже перегар их не берет и у меня на щеке надулся след укуса.
И вот распахнув плащ и джинсовую куртку – что бы не было так жарко я отмахиваясь кепкой от мошкары энергично заспешил прямо на юг.
Глава 2
Если взглянуть на залитую утренним солнцем равнину со стороны, то, прежде всего, бросается в глаза пронзительное синее небо, не отравленное промышленными выбросами, где воздух так свеж и прозрачен и лишь вдали кое-где дальние синеватые холмы обрамляются почти призрачными белыми облаками. Ближе к наблюдателю синие холмы, сменяются уже зеленоватыми с серыми и красноватыми промежутками. Еще ближе на равнине уже видны отдельные многочисленные куполообразные кусты, кое-где сливающиеся в группки, а где-то стоящие на большом расстоянии друг от друга, отделенные зелеными или зелено – бирюзовыми пятнами. Еще ближе одинокие кусты уже почти не заметны в море зелени травы, которую местами заполняют реки и заливы синевато – бирюзовых растений. Вблизи видно что это то же трава, но только более высокая, где то по колено и выше в отличии от более низкой – на ладонь две от земли и редкой зеленой. Еще ближе покажется, что сумасшедший газонокосильщик попытался подстричь эту равнину, но видимо раньше его забрали на лечение. Где то он все состриг до голой земли, где то редкими местами подстриг ровно, но в основной везде какие то кочки, пучки, а кое где и натуральные заросли, в некоторых местах сухая трава напоминала мне веник.
На расстоянии двести триста метров видны редкие стада каких то сайгаков, пасущихся на равнине, правда далеко – они стараются не приближаться к наблюдателю. Равнину энергично пересекает человек в джинсовом костюме и зеленом плаще, стараясь не ломиться напрямик и обходя особо густые заросли травы. Это наш герой. Присмотревшись можно заметить, что роста он среднего (но это в наш век акселерации – в иные времена его могли бы считать и высоким – росту в нем более 180 см) . Телосложения он имел сухощавое, но сложен был пропорционально. К сожалению, видно было, что сидячий образ жизни наложил на него свой отпечаток, проглядывалась легкая сутулость в плечах, а в талии можно было заметить легкие признаки лишнего веса, хотя в остальном, как уже отмечалась, его можно было скорее считать худым. Лицо его было округлым и в целом приятным, и несколько крупноватый нос его не портил. Когда он отмахивался кепкой от мошек можно было заметить что его коротко подстриженные прямые и мягкие волосы темно каштаново цвета, такого же как и однодневная щетина. Густые темные брови и выразительные карие глаза придали его лицу выражение умного человека. Чуть крупноватый рот кривился в усмешке. Человек этот был уже не молодой, но не было видно и признаков старости – седых волос, морщин и так далее.
Про таких как раз говорят средних лет – на вид сторонний наблюдатель дал бы ему лет за сорок, но не более сорока пяти. Он родился в Советском Союзе в рабочей семье. Отец его работал водителем и принадлежал к элите рабочего класса, то есть хорошо зарабатывал, был всегда весел и обладал прекрасным чувством юмора. Мать его начинала трудовой путь машинисткой, но сразу после замужества ушла в декрет, после которого так и не вышла, охладев к трудовым подвигам. Она стала домохозяйкой, но так как в СССР это не приветствовалось, то старалась находить необременительную работу рядом с домом, что бы там пореже появляться и занималась воспитанием сына. Воспитание она понимала как процесс в ходе которого ребенок будет всегда накормлен и одет в чистое – развитие внутреннего мира ребенка – и его воспитание она оставляла на волю случая, положившись на судьбу. Ходит мальчик в школу, приносит неплохие отметки – и не шалит, всегда дома и под присмотром матери что же еще нужно? Правда чересчур сильный контроль и опека напрягали не только ребенка – первым не выдержал муж и развелся, впрочем продолжая обеспечивать семью. Мальчик же нашел утешения в книгах. Он читал запоем, все свое свободное время уносясь сознанием в далекие сказочные вымышленные миры. Но жизнь оказалась не совсем похожа на сказку. В старших классах он уже немного посадил зрение, но был готов к борьбе за высшее образование. Перестройка, ускорение гласность и Горбачев разрушали Советский Союз. "Пролетарии всех стран – пролетайте…"