Губин покровительственно посмеялся, заглядывая в лица спутниц.
Букварев отметил про себя и нарочитое обращение к нему Губина на вы, и издевательское «Василий Иванович», сказанное для девичьих ушей, чтобы сообразили они, сколь значителен сидящий впереди Букварев.
«За молоденькой примется ухлестывать Губа-не-дура, — это прозвище Губину дал Букварев давно. — Он умеет выбрать цель. А для меня определил Арку». — Рассудив так, Букварев сразу же озорно, но твердо, из принципа, поставил себе задачу, в пику зарвавшемуся другу, обязательно устроить все наоборот, хотя обе спутницы были ему одинаково малоприятны, и его то разогревал интерес, то угнетало ожидание предстоящего дешевого флирта.
Правда, о девчонке в зеленой шуршащей куртке он еще не имел повода думать что-то плохое, да и не думал. Но если она в одной упряжке с Аркой, то что можно ждать?..
— А куда мы поедем? — раздался за его спиной чистый и немного капризный голос, похожий на голос балованного ребенка.
— В самый темный лес с лешими и ведьмами! Натерпишься страху, — тотчас ответил Губин.
— Ой, как интересно! — пискнула девчонка.
Шутка друга показалась Буквареву подходящей. Ему тоже захотелось сказать что-нибудь подобное, и он обернулся с улыбкой, но тут же и осекся. Из-под черных бровей на него в упор глянули большущие девчоночьи глаза. Не размером своим поразили они Букварева, а неуловимо и странно, почти фантастически меняющимся цветом. Букварев не разглядел в них ни белизны яблок, ни черных зрачков, а только видел изумрудно-яркие блики. Он и не сообразил, что в глазах спутницы, как в никелированном шарике, отражаются разноцветные утренние краски.
Губин, конечно, заметил его неловкость и присоединил ее к обширной коллекции наблюдений, которые после превратятся в колкие насмешки.
Но Буквареву плевать было на Губина вместе с его подковырками. Вот глаза у девчонки — это да, это что-то невиданное, необъяснимое, несказанное. И веселые они до отчаянности, и полны любопытства, и таится в них испуг вместе с упрямой решимостью. Просто прелесть, красота чарующая, отнимающая волю и силы…
«Все ли знает она о своих глазах? Должна знать. Женщины на этот счет люди ушлые, — размышлял обезоруженный и ослабевший вдруг Букварев. — И ведь видно, что побаивается она этой вылазки за город, а шагает в неизвестное смело, очертя голову…»
Он глянул в овальное зеркальце перед ветровым стеклом, и ему понравилось, что платок на голове девчонки повязан глухо, закрывал уши и почти весь лоб. Он любил, когда так повязывалась жена. Но ему снова представились полные коленки девушки, обтянутые синей хлопчатобумажной тканью, и он опять поежился, утих…
Машина мчалась на юг, по Пошехонскому шоссе, которое славилось ухабами и глубокими колеями. Тут нужен был верный шоферский глаз и крепкие руки. И Букварев на какое-то время забывал обо всем, напрягаясь всем телом перед очередной колдобиной. В более благополучных местах его занимали быстро сменяющиеся березовые перелески с высокой пожухлой травой, еще не убранные поля яровых, деревни вдали, ветхие мостики через ручьи. Он отдыхал по-настоящему и ощущал, что за его спиной сидит, и, наверное, тоже любуется пейзажами большеглазая девчонка.
Она рассмеялась, и ему показалось, что смеется она, видимо, над ним. На всякий случай поправил шляпу, сожалея, что напрасно напялил он на голову эту старую развалюху, и что с затылка он, должно быть, выглядит смешным. И еще ему подумалось, что он ведет себя невежливо, сидя впереди, что это место надо бы уступить одной из дам. Но исправлять ошибку было поздно, и Букварев сконфуженно молчал, плохо, слушая наигранную болтовню Губина. Тот, наверное, в душе посмеивается над ним, неумелым и одеревеневшим от того, что едет невесть куда в компании с девчатами, так легкомысленно принявшими сомнительное предложение малознакомых и, конечно, женатых и бывалых кавалеров.
— Лет через пяток, девчата, тут будет отличное шоссе, — говорил между тем Губин. — Мы его спроектируем и построим как на заказ.
— А вы говорили, что из военведа? — без особого удивления спросила Арка.
— Мы, как и вы, — швецы и жнецы, — нашелся Губин.
— У вас все получится, — поощрительно сказала Арка.
— Люблю кататься-а! — восхищенно пропела за спиной Букварева девчонка. Он резко обернулся… И на него опять в упор, не мигая глянули эти глаза, огромные, светло-зеленые глаза бесенка, полные восторга и азарта.