Глаза были безгрешны и непобедимы. Они ударили и сковали Букварева.
Букварев словно сбросил лишний вес, тело его стало пружинистым и легким. Он снял шляпу, поднял голову и рывком утопил боковое стекло, упоенно вслушиваясь в упругий рев разрываемого машиной воздуха, всем существом чувствуя, как замирает от того же упоения девчонка с колдовскими зелеными глазами.
«Кажется, не так уж плохо начинается жизнь по-губински. Ну и будь что будет!» — отважно решил Букварев и больше уж ни о чем не думал.
СУББОТНИЕ ЗАБОТЫ МУЖЧИН
В городе жили два руководящих работника, которые имели обыкновение приходить на службу и по субботам. Пожилые это были люди, закоренелые, отягощенные бесчисленными заботами и так и не привыкшие к пятидневке с двумя выходными.
Первым, еще до девяти утра, пришел в свой просторный кабинет, отделанный бордовым полированным деревом, Павел Павлович Грачев, управляющий лесозаготовительным объединением, тем самым, которому позарез была нужна дорога через Мокрецовские сопки, и прежде всего — проект на ее строительство. Чуть позже уселся за свой необъятный стол с балкончиками и полочками Семен Семенович Воробьихинский, директор института по проектированию транспортных магистралей. Стены его кабинета тоже были покрыты сверкающими деревоплитами, но разнотонными, золотистыми и черными, уложенными в шахматном порядке. В кабинете Грачева все располагало к нелегкой вдумчивой работе, у Воробьихинского — к опорам, хитроумности и празднованию побед.
Типовые здания объединения и института, подчеркивающие своей архитектурой серьезность свершаемых в них дел, стояли на главной улице города одно напротив другого, и оба руководителя могли бы увидеть и поприветствовать друг друга, если бы пожелали подойти к окнам. Но к окнам они не подходили и визуально приветствовать один другого не хотели и в то же время думали сейчас друг о друге, и каждый мысленно не одобрял соседа.
Бывает же такое! И люди всеми уважаемые и солидные, и почти ровесники, и работали рука об руку давненько, а недолюбливали они один другого.
…Усевшись на самый обыкновенный полужесткий стул, Грачев вздохнул и подумал, что сегодня ему никто не помешает обстоятельно взвесить все, что предстоит сделать лесозаготовителям объединения, чтобы выполнить повышенные планы. В городе и его окрестностях развертывались большие стройки, и каждая требовала массу бревен и пиломатериалов… Раздумывая, Грачев принял обычную для себя позу: сидеть прямо, голову над столом не склонять. Сухонький, головастый, нос — картошкой, он вздохнул и нахмурился, у рта залегли глубокие складки. Наградила природа Грачева такой мимикой: сердится, а как будто сдерживается от смеха. Но глянешь со стороны повнимательнее — жаль становится этого человека, потому что в круглых, почти постоянно удивленных его глазах можно было заметить страдание.
Павел Павлович протянул темную жилистую руку к телефонному блоку, что стоял слева, пробежался костистыми пальцами по цветным клавишам, плечом прижал трубку к уху.
На таком же автоматическом коммутаторе Семена Семеновича Воробьихинского тотчас зажегся приятный зеленый глазок, и директор института потянулся к трубке своей пухлой с перстнями на пальцах рукой. Семен Семенович уже знал, что звонит ему не кто иной, как Грачев.
Потянулся, но не сразу взял трубку Семен Семенович. Пусть чуточку понервничает сосед, смежник по работе и постоянный критикан. Пораздражается от нетерпения — откровеннее и покладистее будет в разговоре.
Воробьихинский, представив себе нетерпение Грачева, с удовольствием улыбнулся. При этом распустились не только его толстые выпяченные губы, но и ноздри тяжелого пористого носа, а за ними — и складки тройного, просторного, как испанское жабо, подбородка. Воробьихинский сладко зажмурился, ощутив на своей старческой щеке тепло неяркого солнца, заглянувшего в широкое окно, наконец взял трубку и сказал густым голосом вполне дружелюбно:
— Рад приветствовать тебя, Пал Палыч. Тоже дома в выходной не сидится?
— У тебя как жизнь? — издали начал разговор Грачев.
— У меня, как в сказке. Чем дальше — тем страшнее.
— С чего это? Тебя бы на мое место — сразу бы на пенсию запросился.
— И отсюда прошусь. Завалили работой — ни вздохнуть ни охнуть. Сроки срываем. Телефон у меня и в субботу горячий. Заказчики на части рвут. И кто придумал для нашего города всякие стройки и перемены? Его бы на мое место — отказался бы он от своих дурацких идей. Мощности не увеличивают, а планы завышают. Чувствую, что и ты с каким-нибудь таким вопросиком.