Бдруг послышались крики:
— Жужу выпустили! Жужка, сюда! Фью!
— Жужа, познакомься!
Дети расступились, и в круг пролезло небольшое лохматое существо. Нельзя было понять, где у этого волосатого комочка хвост, а где голова. А чтоб по-собачьи познакомиться, ведь надо знать, где хвост, что поначалу нюхать?
— Может, это кот? — спросил Боб. Но потыкался носом — собакой пахнет.
— Ты слева, я справа — вперёд!
Мы прыгнули на Жужу с двух сторон, вцепились зубами в шерсть. Жужа завертелась волчком, мы зубов не разжимали и взлетели на воздух. Жужа испуганно взлаяла, резко повернулась в другую сторону. Мы свалились…
— Фу! Что за щенята теперь пошли! — негодующе протявкала она.— Ваше счастье, что вы маленькие, а то бы я вас…— она полизала один бок, потом другой. И мы поняли: там, где мелькает язык,— голова.
Мы виновато повиляли хвостиками, сели. Ошиблись, случается…
— Сколько им от роду? — спросил один мальчик, такой, как Генка.
— Скоро три месяца,— немножко прибавил Коля.
— А я думал, месяца четыре. Боевые!
— Овчарки! — сказал Толя.
Жужа пощекотала волосатой мордочкой наши носы, мы встали, пусть понюхает и хвостики. Жужа помахала лохматым хвостом, предложила нам поиграть, побегать наперегонки. Но в это время послышался голос какой-то старушки:
— Жужа-а! Ко мне! Прочь от них — заразишься глистами от этих малышей!
Дети неохотно расступились. Они любили Жужу, но не любили её хозяйку. Возле нас остались только свои — Толя и Коля. Жужа побежала на голос старушки.
— Это вы? — вдруг раздался ещё один, встревоженный и удивлённый женский голос.
Толя и Коля вздрогнули: «Мама!»
Мы плохо знали их маму, тётю Катю. Видели её в деревне всего один раз.
— А папа где? Почему он нас здесь оставил? — засыпали детой вопросами тётя Катя. — Что за человек! Больных детей оставил на улице!
Они схватила Толю за одну руку, Колю за другую, потянула в дом.
— Здесь Булька! Боб! — упирались дети.— Наши щенята! И сумка наша!
Тётя Катя вернулась за сумкой, а Толя и Коля подхватили нас под животы.
— Что это за зверинец? Бросьте!
— Не бросим! Мы их у дедушки и бабушки взяли! Они наши!
— Папа позволил! На несколько дней! — наперебой кричали Толя и Коля.
— Позволил?! Ну, я с отцом ещё поговорю. Марш домой, собачники.
Толя и Коля, опережая маму, бросились в дом.
В ГОРОДСКОЙ КВАРТИРЕ
Толя и Коля долго сопели, взбираясь по лестнице. Потом у дверей остановились и ждали маму. А мне было уже невтерпёж: столько ехали, да и на дворе нам не дали сделать что надо, всё время тормошили и гладили. Да ещё эта Жужа…
Тётя Катя отперла дверь, все вошли в квартиру. Нас Толя и Коля сразу спустили на пол в передней, а сами стали раздеваться и разуваться. Потом, позабыв про нас, побежали куда-то дальше в комнаты. Мы услышали их восклицания: «Ой, какой у нас пол стал! Как лёд!», «Ой, это не наша квартира!», «Мама, когда это сделали такой пол?». А мама сразу закричала им: «Осторожно, не поцарапайте лак!»
Боб тем временем приладился в уголочке возле обуви и сделал лужицу. Я больше не мог терпеть и тоже пристроился. А когда мы ушли с этого места, то на полу остались мокрые следы лап.
— Познакомимся с их домом,— сказал я Бобу.
Всё здесь было другое. И запахи непривычные, новые. А когда повернули направо, в открытые двери, пол заблестел у нас перед глазами, как вода в речке. В этой «воде» словно горели три лампочки — глубоко, глубоко. Ещё ярче горели три лампочки под потолком. Толя и Коля бегали по воде и не шлёпали, не поднимали брызг. Под Толей и Колей бегали вверх ногами ещё один Толя и ещё один Коля. Только те, что вверх ногами, длиннее и мутные, как тени.
— Перестаньте бегать и скользить! Поцарапаете, наследите! — кричала из другой двери, откуда её не было видно, Толина и Колина мама.— Идите мыть руки, будете ужинать!
Коля в последний раз разогнался и, упав животом на блестящий пол, прокатился.
— Лёд! — разогнался, проехал и Толя.
Мы сделали несколько шагов по этому блестящему и увидели, что там, подо льдом-лаком, идут какие-то страшные звери — лапа в лапу с нами. Двинешь головой — и там зверь зашевелится. Понюхаешь пол — и оттуда тянется к тебе страшилище, чтоб понюхать или укусить. Боб задрожал и сел на хвост, потом стал отползать назад в переднюю. Повернул и я — страшно!
— Кому я сказала? Перестаньте скользить! — долетел всё из-за той же двери голос тёти Кати.
— Булька! Боб! — Толя кинулся ко мне, Коля — к Бобу. Они не дали нам пройти в ту дверь, откуда доносились вкусные запахи и голос тёти Кати.— Покатайтесь!