– Как вы себя чувствуете, милейший? – первым делом поинтересовался обходительный эскулап.
– Спасибо, полагаю весьма неплохо для моего положения…
– Нет, нет, пока не вставайте. Значительные нагрузки и резкий приток остывшей крови из конечностей к сердцу могут быть опасны. Пока вам стоит полежать и восстановить водно-солевой баланс в организме… Я опустил голову в пышность накрахмаленной подушки, и спросил.
– Вас не затруднит сообщить мне, на какое судно я попал?
– Линейный крейсер Его Королевского Величества «Джеймс Кук». А я здешний судовой врач Алан Лайвсли.
– Очень приятно, – я представился в ответ.
– Ну что ж, мистер Бронн, – никаких существенных повреждений я у вас не обнаружил. Полагаю, через день-два вы будете как новенький. Дверь открылась, и на пороге я увидел молодого человека в синем флотском мундире. Он церемонно откозырял и представился:
– Лейтенант-коммандер Джеймс Хокинс. Доктор подал ему стул, и офицер присел у меня в изголовье.
– Только не слишком долго, он еще достаточно слаб – заметил врач, и деликатно вышел из палаты.
– Капитан занят, и попросил меня навестить вас и задать несколько пустяковых вопросов… Уважаю англичан. Даже допрос они способны превратить в светскую беседу. Я кратко рассказал о себе. В деталях живописал злоключения в открытом море. Но вот большинство подробностей о том, как именно выпал за борт, предпочел опустить.
– Прогуливался вечером по верхней палубе, немножко выпил, наклонился через перила… резкий порыв ветра… и вот я здесь.
– Ясно, – Хокинс закрыл блокнот, где делал пометки, – вы хотите что-нибудь у меня спросить?
– Я был бы чрезвычайно благодарен, если бы мне удалось узнать, в какой порт направляется «Джеймс Кук», где бы я смог покинуть его гостеприимный борт?
– К сожалению, мы совершаем длительный поход с минимальным числом заходов в порты. Могу лишь сказать, что ближайшим местом, где Вы сможете сойти на берег, будет Аден.
– Мы идем Суэцким каналом?
– Да, но останавливаться в Суэце мы не будем, и высадить вас, полагаю, возможности у нас не представится. Кроме того, доктор Лайвсли полагает, что вы еще недостаточно окрепнете к этому моменту. На следующее утро меня разбудил какой-то шум. Доктор Лайвсли и невысокий щуплый моряк возились в какими-то измочаленными тряпками.
– Ваши вещи – извиняющимся тоном произнес доктор, заметив, что я проснулся, – увы, они сильно пострадали…
Я осмотрел то, что еще недавно было довольно неплохим летним костюмом. Теперь он больше напоминал лохмотья, снятые с видавшего виды огородного пугала. Видимо оценив выражение моего лица, доктор добавил.
– Я попросил матроса Фокса подобрать Вам что-нибудь по размеру из наших запасов. Примерьте.
«Что-нибудь» оказалось комплектом тропического обмундирования морского пехотинца без знаков различия. Буро-оливковые брюки, светло-бежевая рубашка, тяжелые башмаки и бесформенная панама, заменившая собой в тропическом снаряжении традиционный пробковый шлем после того как выяснилось, что поверх нее можно без проблем надеть металлическую каску. Выглядел я комично, но следует отдать должное матросу Фоксу, сидел мундир неплохо и по размерам вполне подходил.
– Хотите забрать ваши вещи? Я с сомнением осмотрел жалкие остатки костюма.
– Вряд ли… Проще новый сшить. Только бурдюк возьму. Он мне жизнь спас.
– Полагаю, в карманах костюма могло остаться что-то полезное? – заметил доктор.
– Это сомнительно. Я отлично помнил, что все ценное успел как раз перед приходом Адриано убрать в тумбочку в каюте.
– Как ни прискорбно, но практически все мои документы, билеты и деньги остались на пароходе.
– А это? – доктор вытащил из внутреннего кармана прорезиненную папку. Как я мог забыть. У меня же остались копии и фотографии, казалось бы, навсегда утерянных древностей! После истории со змеей и сицилийцем я как раз убрал их в карман, где они все это время и лежали. Интересно, пострадали ли они от морской воды. Я, не без дрожи в руках, открыл папку. Сухо. И бумаги и фотопленки остались целы.
– У вас на корабле есть фотолаборатория? – спросил я, не отрывая взгляда от моих бесценных сокровищ.