— Желаю заполучить подобие того, что нарисовано на этой бумаге, из племени людей. Ты должен владеть своими глазами, руками и сердцем, отказавшись от предательства и лжи, никому не разглашать эту тайну и привести ту девушку ко мне. Й знай, оправдаю твои надежды с лихвой лишь по завершении этой услуги, как договорились раньше. Если же нет, с тобой может случиться все и тогда пеняй на себя!
Я развернул талисман и увидел то, что никогда в жизни не видел.
Владыка! Что мне сказать в похвалу той красавицы, когда язык бессилен описать ее красоту и изящество?
Красоту ее и прелесть описать я не сумел,
Полыхает только ревность, если думаю о ней.
Я лишь тень ее увидел — потерял покой и сон,
Нет на всей земле красивей той, в которую влюблен!
Но тогда я сумел совладать собой, опасаясь, как бы малик и его приближенные не догадались о моей любви. Когда же мы вышли от него, я сказал Муборак:
— Как мне найти обладательницу этого образа? Почему малик Садык поручает мне ее розыски? Ведь джинны и сами могут отправиться в любое место, они всесильны во всех делах и могут всего достичь. Я думаю, что обладательницу этого образа невозможно найти. Зная это, он, видимо, и отсылает нас на заведомо неисполнимое дело.
Муборак сказал:
— Ты ошибаешься. Малик Садык не плут и не хитрец. Если даже и так, то он просто хочет испытать тебя, хочет узнать, вынослив ли, сообразителен ты в делах или нет... В любом случае, мы должны некоторое время попутешествовать, а вдруг и достигнем желаемого...
Во мне кипела любовь, но тайны своей я даже Муборак не сказал. По его совету мы купили двух лошадей, необходимые дорожные припасы и принадлежности, оделись в дервишские одежды и избрали своим уделом путешествие. Переходили из города в город, из селения в селение и в какое бы племя или род ни прибывали, спрашивали о той королевской жемчужине...
Семь лет бродили мы, отчаявшиеся и растерянные, по долам, пустыням и селениям, пока я не пришел к твердому мнению, что нет подобия тому портрету и малик Садык решил именно таким образом унизить и отказать нам. Муборак тоже пришел к мысли, что доберемся до какого-нибудь города и поселимся в нем, оставим напрасные хождения и скитания по пустыням. Жизнь — это благо, и оставшийся свой срок нужно провести в довольстве и покое. Через несколько дней мы добрались до одного города дальнего Магриба[39]. Достигнув ворот города, увидели двух читающих Коран людей. На стенах крепости и на каждой башне собрались люди и все они творили молитву и читали Коран. Увидев это, я пришел в изумление. И в городе повсюду я видел молящихся, и из каждого дома доносилось громкое чтение Корана. Это зародило в душе моей какое-то подобие радости...
Спешились у караван-сарая. День и ночь отдыхали, на следующий день с утра отправились в баню и смыли с себя дорожную пыль. Затем мы вышли погулять по городу. У базара увидели старца. Он был слеп. С кувшином воды и сломанным посохом в руках он шел, прихрамывая и предлагая воду. По виду было заметно, что человек он порядочный, но какая-то беда довела его до такого состояния. Я подошел к нему, взял немного воды и выпил. Мне стало его жаль, я вынул из кармана одну ашрафи[40] и дал ему. Он подумал, что это полпуля, и сказал:
— О юноша! Да пусть создатель одарит тебя богатством за то, что мне, нищему, ты дал полпуля.
Я сказал:
— Отец, знай же — это золотой динар!
Услышав эти слова, он испустил тяжкий вздох и сказал:
— О юноша, пусть твои дела исполнятся согласно желаниям сердца.
Старец ушел. Я же с Муборак пошел осматривать махалля. Случайно мы добрели до высокого здания посреди одной улицы. Хотя время и разрушило его, но по основанию и кладке было ясно, что оно принадлежало влиятельному лицу своей эпохи. Сейчас же здание было запущено, но место трона сохранилось, стены же кругом развалились, а сады пришли в запустение. Обойдя двор, я пошел осматривать это старинное здание посреди двора и был поражен его комнатами и помещениями. Не знаю почему, но от этого древнего здания на мое изнуренное сердце повеяло покоем и отдохновением. Я сказал в душе: «Хоть бы то бесценное сокровище отыскалось именно тут!» Поглощенный такими мыслями вдруг я увидел того слепого старца, того самого, которому я дал динар. Опираясь на посох, он вошел в помещение и спустился в подвальную комнату этого дома. Я прислушался. Донесся голос, он был обращен к старику:
— Отец, надеюсь, к добру, что ты сегодня рано вернулся? Старик ответил:
— Дитя мое, сегодня какой-то юноша сжалился надо мной и дал мне один золотой. Возможно, он иностранец и питает в душе какую-то надежду. На те деньги купил немного еды, ибо давно я хотел покушать чего-нибудь вкусного, купил еще карбоса[41], чтобы ты сшила себе платье. Если бы знать, какая нужда у этого юноши, ведь нет на свете человека, у которого не было бы какого-нибудь желания. Я вознес ему благодарственную молитву, и ты тоже помолись за него.