И король тут же велел призвать к себе выдающихся архитекторов и строителей; когда же они предстали перед ним, коленопреклоненные, он велел им выстроить на широкой городской площади дворец с сорока окнами, чтобы в нем размещалась огромная казна для золотых монет.
Спустя некоторое время такой дворец был выстроен. Король приказал заполнить размещавшуюся в нем казну золотыми монетами. Со всей страны в столицу согнали множество людей, верблюдов и слонов, которые в течение нескольких месяцев перевозили золото из старой казны в новую. Наконец, когда работы были окончены, глашатаи объявили королевский указ: «Слушайте все! По воле царя царей, фонтана щедрости, выстроен дворец с сорока окнами. С этого дня Его Величество через эти окна собственноручно будет раздавать золото всем нуждающимся. Спешите все ко дворцу!»
Итак, ко дворцу потекли, что вполне естественно, бесчисленные толпы народа. Изо дня в день король появлялся в одном из сорока окон и одаривал каждого просителя золотой монетой.
И вот однажды, раздавая милостыню, король обратил внимание на одного дервиша, который каждый день подходил к окну, получал свою золотую монету и уходил.
Поначалу монарх решил, что дервиш берет золото для какого-нибудь бедняка, который не в состоянии придти за милостыней сам. Затем, увидев его снова, он подумал: «Может быть, он следует дервишскому принципу тайной щедрости и одаривает золотом других». И так каждый день, завидев дервиша, он придумывал ему какое-нибудь оправдание. Но когда дервиш пришел в сорок первый раз, терпению короля пришел конец. Схватив его за руку, монарх в страшном гневе закричал: «Наглое ничтожество! Сорок дней ты ходишь сюда, но еще ни разу не поклонился мне, даже не произнес ни одного благодарственного слова. Хоть бы улыбка однажды озарила твое постное лицо. Ты что же, копишь эти деньги или даешь их в рост? Ты только позоришь высокую репутацию заплатанного одеяния!»
Только король умолк, дервиш достал из рукава сорок золотых монет, которые он получил за сорок дней и, швырнув их на землю, сказал:
— Знай, о король Ирана, что щедрость только тогда воистину щедрость, когда проявляющий ее соблюдает три условия.
Первое условие — давать, не думая о своей щедрости.
Второе условие — быть терпеливым.
И третье — не питать в душе подозрений.
Этот король так никогда и не стал по-настоящему щедрым. Щедрость для него была связана с его собственными представлениями о «щедрости», и он стремился к ней только потому, что хотел прославиться среди людей.
________________
Эта традиционная история, известная читателям из классического произведения на урду «Истории четырех дервишей», кратко иллюстрирует весьма важные суфийские учения.
Соперничество без основных качеств, подкрепляющих это соперничество, ни к чему не приводит. Щедрость не может быть развита в человеке до тех пор, пока другие добродетели так же не будут развиты.
Некоторые люди не могут учиться даже после того, как перед ними обнажили учение. Последнее продемонстрировано в сказании первым и вторым дервишами.
Идрис Шах Сказки дервишей
***
Существует огромное количество мифов, созданных вокруг учебных историй, иногда даже связанных с магическими суевериями. Так, например, широко распространено поверье, что, повторяя сказку о Мюшкиле Гюше (которую я опубликовал в своей книге «Караван сновидений»), можно привлечь помощь таинственного существа по имени Мюшкиль Гюша, Избавитель от Всех Бед. Насреддиновским историям приписывают некое благотворное заклятие. Говорят, что, когда рассказывается один из его анекдотов, непременно следует рассказать еще семь, потому что в детстве Насреддина так увлекали рассказы, что его учитель наложил на него именно такое заклятие. Моя сестра Амина Шах издала на английском языке знаменитую суфийскую книгу «Сказание о четырех дервишах» . Согласно легенде, сложившейся вокруг этой книги, некий суфийский мастер благословил ее, а потому при чтении вслух она чудесным образом исцеляет болезни. К счастью, литературная форма историй побуждает людей в основном относиться к ним лишь как к развлекательному чтиву или понимать их на самом низком уровне — в качестве морального предостережения. А это не дает историям превратиться в культовый фетиш.