С нескрываемым торжеством кот глянул на изрядно потрепавших его собак и сунул голову под руку хозяина, требуя похвалы.
— От Пынтикова ещё никто не убегал! — прогремел Николай Петрович, но тут же осёкся, заметив опустевшие клетки. Лицо его медленно вытянулось и приобрело сиреневатый оттенок.
— Меня разорили! Что я скажу заказчикам? Мои кане корсо!
Пынтиков страшно затопал ногами, скинул колпак и стал методично рвать на себе волосы. По природе Николай Петрович был натурой вспыльчивой, но приземлённой. Он быстро погасил в себе приступ гнева и вернул собак в клетки.
— Ладно, завтра будем разбираться. А ты, — он обратился к Трезору, — хозяев не увидишь как своих ушей. Ни завтра, ни послезавтра, ни вообще никогда, — на шее овчарки щёлкнул шипованный ошейник. — Пойдём, Кузьма, ты заслужил свою порцию жареных мышей!
Одарив несостоявшихся беглецов взглядом триумфатора, кот вильнул хвостом и вышел вслед за хозяином.
— Полный провал, — с отчаянием выдохнула левретка.
ГЛАВА 9
Распродажа
Всю ночь Николай Петрович Пынтиков не сомкнул глаз. Ворочаясь с бока на бок, кряхтя и всхлипывая, он думал одному ему ведомую горькую думу. Кане корсо сбежали — одна из его лучших сделок сорвалась. Мечты, розовые и заветные, лопались, как мыльные пузыри. Внутри Николая Петровича вели неистовую борьбу два чувства: жажда мести и жажда наживы. В три утра ему отчаянно захотелось застрелиться, но бесплатно не поднялась рука. О нет! Николай Петрович в грязь себя уронить не мог! Когда часы пробили шесть, с явным отрывом победила жадность.
— Просыпайтесь!
На сонных собак пахнуло стужей.
— Безобразие! Я только что уснула, — проворчала левретка, широко зевнув.
Лада открыла глаза и тут же вспомнила про жуткий сон № 1, который приснился ей накануне. Сон был таким неприятным, что она не могла припомнить, о чём именно.
— Пошевеливайтесь! — Пынтиков отпирал замки. — На рынок едем. Советую молиться вашему собачьему богу, чтобы я вас сегодня продал. Ещё одну ночь я вас держать не намерен — утопить дешевле.
Левретка и такса оказались в уже знакомой клетке.
— А ты благодари хозяев, — обернулся Николай Петрович к Трезору. — Выкуп сегодня, считай, в три раза против обыкновенного увеличил, скажи спасибо своим «освободительницам». А эти на всё согласны, лишь бы собаку свою вернуть! Поедешь домой сегодня, если не передумаю.
Уже утративший надежду на спасение Трезор не верил собственным ушам.
— Я же говорила, всё будет хорошо! — обрадованно тявкнула Лада.
— А как же вы? — вид у пса был растерянным.
— Не волнуйся, вдвоём нам никакие пынтиковы не страшны!
— Чего разлаялись? — Николай Петрович вытащил клетку на улицу. — Эх, не слишком-то у вас товарный вид!
Трудовой день на птичьем рынке начинался рано. Когда Николай Петрович появился на базаре, торговля уже кипела вовсю.
— Никак вчерашних найдёнышей принёс? — удивился коллега по цеху Сашка. — Вроде ты собирался их хозяевам вернуть?
Сашка торговал декоративными крысами. На гигантской клетке, полной упитанных крысят, было написано: «Пальцы не совать. Штраф — один палец».
— Планы изменились, — буркнул Николай Петрович. — Сидеть! Только попробуйте фокусничать, живо в речке с камнем на шее окажетесь!
Пынтиков надел собакам ошейники, а поводки привязал к прилавку. Вооружившись железной расчёской, больше напоминавшей огородные грабли, он принялся расчёсывать короткую шерсть таксы. Лада морщилась, но деваться было некуда. Бежать невозможно, а погибать как в повести Тургенева «Му-Му» не хотелось. Оставалось надеяться, что кто-нибудь их купит…
— Ты чего такой злой? Выпил, что ли? — участливо поинтересовался Сашка.
— В моей ситуации алкоголь — единственный источник мужества, — отрезал Николай Петрович.
— Покормил бы ты их.
Вид у собак был далеко не товарный. Уставшие после ночного побоища и не евшие со вчерашнего утра, Чернышёва и Собакевич еле держались на лапах. В животах громко урчало. Левретка пыталась ловить мух:
— Ещё 8926 мух — и я, пожалуй, заморю червячка. Учтите, я что попало не ем, у меня гастрит!
Пынтиков поставил перед девочками миску с сухим собачьим кормом.
— Что ЭТО такое? — возмутилась Юлька. — Я категорически отказываюсь питаться ЭТИМ!
— Брось, это съедобно, — возразила Лада. — Я Фране такой всегда покупала, пробовала как-то ради интереса.
— Ты ела эти сухие коричневые кругляшки? Хотя… пахнет вкусно. На что только не пойдёшь ради желудка! — Собакевич скуксилась и осторожно стала жевать. Её морда тут же просветлела, и она с жадностью накинулась на еду. Ладе пришлось довольствоваться малым. Вскоре вылизанная миска сияла, как начищенный самовар.