− Петька! Покажи, где тебя училка стукнула, − потребовали пацаны.
− Тебе, наверно, больно? — посочувствовали девчонки.
Мальчишка, оказавшийся в центре внимания, без всякого стеснения, даже с выражением горделивого удовольствия, продемонстрировал лоб, на котором вообще не проглядывалось ни царапины, ни красноты.
− Неа! — беспечно отозвался он на сопереживание одноклассниц. — Совсем не больно.
Людка тоже поизучала лоб «пострадавшего», хмыкнула: ей ни капельки не было Петьку жалко. Она считала, что вредный пацан тогда получил по заслугам. Ведь с самого начала занятия мальчишка, от которого соседка закрывала тетрадку, делал вид, что ничего не происходит. Сам же в это время под партой ребром ботинка зверски лупил Людку по ноге.
Она стоически терпела боль и назло обидчику, не глядя на него, улыбалась. Очевидно, эта улыбка, будто приклеенная к губам неподдающейся девчонки, крайне раздражала Петьку. Он с большей силой взмахивал ногой, надеясь на то, что Людка все-таки не выдержит, заревет. Но девочка, не обнаруживая страданий, продолжала отчаянно улыбаться и решать примеры. Тамара Ахмедовна заподозрила неладное.
— Гордополов, что с тобой? Вертишься, крутишься. Покраснел как рак, — спокойно поинтересовалась она, листая классный журнал.
Петька затих только на несколько минут и, сжимая от злости губы, продолжил истязать Людкину ногу. Телодвижения мальчишки опять привлекли внимание учительницы.
— Гор-до-по-лов! Ты забыл? У тебя самостоятельная работа. Займись де-лом, — убеждающе протянула она и продолжила изучать учительский документ.
Но не тут-то было. Вошедший во вкус Петька минут пять что-то пописал в тетради, а затем возобновил пытку. Тамара Ахмедовна поднялась со своего места, медленно подошла к нерадивому ученику и «приложила» свечу к бестолковой голове Гордополова.
— Сколько можно тебе говорить, чтобы ты успокоился? — в такт своим словам прижимая свечой зажигания густые вихры мальчишки, возмущенно говорила учительница. — Никитина, что между вами происходит? — обратилась затем она к Людке.
— Ничего, — выдохнула та, виновато глядя на женщину.
Петька затих. А затем на перемене, в кругу любопытных одноклассников. весело демонстрировал место приложения свечи.
− За что она тебя так? Что ты там такое вытворял? — пытались докопаться до истины мальчишки и девчонки.
− А! Так! — отмахнулся Петька. Не мог же он признаться в своих садистских методах выпрашивания у Никитиной подсказки.
А Людка в это время победно улыбалась: она, девочка, не обнаружила жгучей боли от ударов Гордополова по ноге, не сдалась, не доставила удовольствия жестокому однокласснику. А молчание Петьки объяснила трусостью.
Людка подвигалась в кресле.
− Ты видела голову Гордополова? — спросила она.
− Ну, видела, − ответила Клара.
− Там же никаких следов не осталось, − подергала мочку уха Людка.
Правильно Тамара Ахмедовна сделала. За то, что я не давала Петьке списывать, он пребольно колотил меня по ноге. Я не плакала, и он бил все сильнее и сильнее.
− Я не знала, − посочувствовала подруга, а потом вдруг спросила: − А Омар Есенович? Он тоже правильно сделал: запустил мелом в пацанов?
На уроках физики Омара Есеновича всегда муху было слышно. Но и он однажды сорвался. Не выдержав нескончаемого хихиканья и верчения болтунов на галерке, что есть силы запустил мел в противоположную от доски стенку класса. Звук удара о кирпич мела, разлетевшегося мелкой крошкой за спинами разгильдяев, мгновенно привлек внимание всех учеников и навел на уроке порядок.
− Я тогда испугалась, − пожаловалась Людка. Резкий звук, будто кинжалом рассекший тишину класса, заставил ее вздрогнуть.
− Пацаны за хулиганство свое получили: дежурили в классе целую неделю, − сказала Клара.
− Да, знаю. Но они совсем обнаглели. А Омара Есеновича мне жалко. А еще Валерию Игнатьевну.
− Это почему же?
− Ты ее уроки любишь?
− Да, люблю, − призналась Клара.
− Вот и я люблю.
Людка действительно обожала уроки интеллигентной, утонченной учительницы: все красивое, возвышенное обязательно находило отклик в ее душе. Тихий, проникновенный голос женщины, читающей прозу или поэзию, уводил ее далеко-далеко, и она забывала о том, где находится и что должна делать.
− Помнишь, мы изучали Тараса Бульбу? — продолжила Людка. — Пацаны ее так довели, что она стала сама на себя не похожа. Представляешь, она мальчишек ругает, а всегда бледное лицо ее вдруг зарумянилось, на нем резко выделились брови и проявились следы их выщипывания. Мне стало жалко ее до слез.