— Никитина, — заговорили они наперебой, — Рустам заболел. Лежит в изоляторе. Мы у него были. У него температура.
− А мне какое дело? Я чем могу ему помочь?
− Он хочет тебя видеть. Идем, пока медсестры нет.
Людка внутренне поежилась: идти к больному ей совершенно не хотелось. Ну, что она ему скажет? Спросит, что у него болит? Пожелает быстрей выздоравливать, чтобы снова маячить у нее перед глазами, преданно, по-собачьи, оказывать мелкие услуги? Вот если бы заболел Рашид, она бы обязательно пришла в лазарет, принесла какой-нибудь гостинец, книгу, чтобы ему не было скучно. Она нашла бы, что рассказать: о повестях Пушкина, которые заканчивала читать, о происшествиях на уроках, о ребятах. Она бы смотрела в его глаза, слушала его слова, его дыхание.
К Русте она все-таки пошла: девчонки прямо-таки силком потащили. Он, укрытый байковым одеялом, лежал на кровати в узкой комнатке, пропахшей больничными запахами. Рядом на квадратной тумбочке стояла нетронутая тарелка с кашей и стакан компота. Людка немного постояла, сочувственно посмотрела на красные нос и щеки мальчишки, на свалявшийся чуб одноклассника, пожелала здоровья. Ей действительно было его жалко, но и только. Ни сияние при виде ее в его воспаленных глазах, ни счастливая болезненная улыбка, предназначенная ей, — ничто не тронуло глубин ее сердечка: оно было безраздельно отдано Рашиду.
А как же Женька Воронин, по которому Людка сохла в Риштане? Он не был забыт, но мысль о нем уже не вызывала печали. Женька остался в прошлом, а в настоящем был Рашид, ее одноклассник, которого она видела ежедневно, в одном школьном пространстве, близко, рядом. И от его присутствия, его случайного внимания и касания у нее замирало сердце. Ничего с этим она поделать не могла.
Вагон затих: какая-то станция. Началось обычное движение пассажиров, мысли у Людки сбились. Валька, задремавшая на плече сестры, подняла голову, сонными глазами взглянула на нее, на незнакомых людей, спросила: «Приехали?» «Нет», — коротко ответила Людка.
Вскоре вагон снова дрогнул, медленно, будто раздумывая, двигаться или остаться стоять на промежуточной станции, проплыл мимо перрона и, убыстряя ход, привычно застучал, загрохотал, закачал сидящих и лежащих в нем людей. Валька продолжила дремать на плече сестры, Людка уставилась в окно…
Переночевав у Марии и Григория, девчонки на вертолете прибыли на буровую. Екатерина, Витька и Светка кинулись навстречу вылезшим из огромной машины сестрам, бросились их обнимать, тащить чемоданы. Отец дочерей не встречал: был на смене.
Соскучившаяся по своим ученицам Екатерина дома суетливо кормила дочерей и в то же время расспрашивала о том, как доехали, что нового у Марии и Григория, затем рассматривала табеля дочерей, хвалила, интересовалась жизнью в интернате. Пришедший с работы отец задавал те же вопросы, что и мать. Девчонкам повторно пришлось рассказывать о своих и не своих делах, но это их не утомляло: они так скучали по родным, что теперь готовы были в сотый раз радостно смотреть им в глаза, вспоминать пережитое, делиться впечатлениями и терпеть дергание их за руки, тормошение за одежду нетерпеливых Витьки и Светки, желающих получить от приехавших сестер свою долю любви и внимания.
На следующий день Людка вышла из землянки на улицу, осмотрелась. Ничего в рабочем поселке не изменилось: все также равнодушно камышовыми крышами смотрели в горячее небо жилища буровиков и в отдалении нарушала тишину пустынного пространства буровая.
Не увидев в округе ничего привлекательного, Людка пошла на шум дизеля. Недалеко от вышки задрала голову. На площадке верхового разглядела белую каску рабочего, его энергичные движения, внизу мастерски орудовали еще двое рабочих, в таких же защитных шлемах. Шел подъем колонны: труба к трубе. Все как обычно, но как давно девочка не приходила к законодательнице жизни геологоразведчиков, к месту надежд, успехов и разочарований мужчин поселка. Не только по родным скучала старшая Никитина в интернате. Ей не хватало привычной картины работы буровой: рева мощного двигателя, разнообразных движений бурильщиков, рассказов отца о произошедшем на производственном участке. Дочь геологоразведчика!
Побродив в окрестностях поселения, Людка вернулась домой: нужно было разобрать вещи. Среди кофточек, платьев, нижнего белья девочка нашла аккуратно спрятанные открытки, подаренные друзьями. Вот картинка с огромной цифрой 8, в которую вплетены яркие цветы — открытка от Рустама. «Зачем я ее храню?» — подумала Людка и отложила в сторону. Небольшая картонка со словами «С днем рождения!» и большим букетом роз — поздравление от Светы Пьянковой. Новогодние открытки с разными смешными зверюшками, снеговиками, Дедом Морозом: от Кости, Клары, Тамарки… Но ни одной от Рашида.