− Слышь, Людка! Правда, здорово мы поплавали на катере?! Как думаешь, нас еще куда-нибудь повезут?
− Не знаю, не говорили, − повернув к подруге пышущее жаром лицо, отозвалась та, а затем поинтересовалась: — Катька, ты не знаешь, где вожатые? Что-то никого не видно.
— Говорят, Вере плохо. А Лариса с Олькой, Валдисом и Адашем ушли в «Морской» на встречу с космонавтами, — без особых эмоций доложила Катька.
Новость о том, что в данный момент проходит такое чрезвычайное событие, как встреча с героями космоса, произвела в душе Людки настоящий бунт: в ней бешено взыграли отчаяние и протест — космонавты здесь! рядом! рукой подать! а она их не увидит!
— Послушай, Катя! Разве это справедливо, что вот в «Артек» приехали Гагарин и Попович, их увидят только наши делегаты, а мы — нет, — в голосе Людки послышались горечь и, чего греха таить, черная зависть.
— Мы же сами за них голосовали, — вступилась за счастливчиков Катька.
— Ну и что, что голосовали. Представляешь, есть такая возможность — повидать настоящих героев! Никогда больше в жизни так не повезет, — уныло закончила Людка.
— Да, но что же делать? — не ожидая ответа, просто так спросила Катька.
Девчонки замолчали. Но желание увидеть знаменитостей у Людки было настолько сильным, что в голове у нее вдруг молнией пронеслась мысль: “Бежать!”
— А знаешь что? — медленно начала она, будто раздумывая. — «Морской» совсем рядом. Что, если мы быстренько сбегаем, посмотрим — и назад?
— С ума сошла? — послышался придушенный голос Катьки, вскочившей с места и нависшей над сумасбродкой. — А если узнают, что мы без разрешения, нарушив дисциплину, покинули территорию «Прибрежного»? Что тогда будет? Помнишь, как нас наказали на Сапун-горе? И то только за то, что мы просто бесились после отбоя. А тут такое!
— Катя, никто же не узнает, — горячо начала убеждать подругу и себя подстрекательница. — Смотри, уже темнеет. Вожатых нет. Все разбрелись кто куда. Мы туда — и назад. Хоть одним глазочком посмотреть на живых Героев Советского Союза, настоящих летчиков-космонавтов!
Людка замолчала. Катька выпрямилась, постояла, подумала и, перестав сопротивляться, выдохнула:
— Ладно, уговорила. Бежим!
Стараясь не привлекать ничьего внимания, заговорщицы в полутьме осторожно спустились к аллее, прячущейся в тени засыпающих деревьев, и со всех ног понеслись к костровой лагеря «Морской». Заблудиться они не могли: не раз ходили по дороге, что прямиком вела к соседям.
Бежали быстро. Ветерок освежал разгоряченные лица. Ветки ствольных растений прикрывали темнеющее небо, но зажженные фонари большой дороги, тянувшейся рядом, подсвечивали путь. Девчонки не замечали ничего. Охваченные непреодолимым желанием увидеть Гагарина и Поповича, они и не думали ни о чем.
До самого места торжества бегуньи не встретили ни души. Когда, запыхавшись, добрались до костровой, сумерки сгустились, и нарушительницы артековских запретов, скрываясь в тени деревьев, стали присматриваться к происходящему.
Свет многих прожекторов освещал площадь, и на ней, словно днем, явственно обозначались и предметы, и люди. Заполненные до отказа артековцами в праздничной пионерской форме трибуны «Морского» представляли собой единый живой организм, дышащий интересом, волнением и восторгом. На широком свободном пространстве перед ребятами у микрофона стояли знакомые девчонкам только по фотографиям и кинохроникам Юрий Алексеевич Гагарин и Павел Романович Попович. Они говорили зрителям слова прощания и радушно улыбались. Жульки с ними не было.
Но вот неожиданно космонавты под громкие рукоплескания трибун отходят от микрофона и направляются прямо в сторону Людки и Катьки. Оказывается, в двух шагах от притаившихся нарушительниц стоит автомобиль. Именно к нему подходят мужчины и, вместе с маленькой девочкой в летнем цветном платьице, появившейся неизвестно откуда, тихо переговариваясь, садятся в авто. Слышен звук заработавшего двигателя, «Волга» медленно выбирается из тени деревьев и уезжает.
Что в этот момент испытывает Людка? Ошарашенная невероятно близким присутствием летчиков-космонавтов, девчонка с головы до пят поглощена увиденным. Сбоку от нее молча стоит Катька. И пусть они не слышали все слова, сказанные прославленными людьми, им и того достаточно, что они увидели.
Было ли Людке стыдно за то, что дерзко нарушила правила лагеря, сделала сообщницей своего некрасивого, в общем-то, поступка подругу, в принципе, подвела вожатых? Нет, нет и нет. Правда, ночью Людка подумала о том, во что бы ее, непослушную пионерку, нарушившую запрет (как братья-близнецы в легенде об Адаларах), превратил артековский волшебник: в скалу, в морскую пену, в чайку? И решила: ну и пусть!