Руководитель школы, улыбчиво поглядывая на сестер черными глазами, внимательно рассмотрел поданные ему документы.
«Хорошие девочки! — думал он, рассматривая табеля сестер. — Старшая — отличница. Да и у младшей оценки неплохие. Хотя в группах детей достаточно, надо принять: порадует отчетность».
— Екатерина Афанасьевна! Примем мы ваших дочерей, — наконец произнес он и, подав лист бумаги, ручку и образец, сказал: − Напишите заявление. Будем оформлять. − Сам в это время решил поговорить с будущими ученицами.
Людка и Валька застенчиво слушали Тамира Эргашевича, вскидывали на него кроткие взгляды, соглашаясь или отрицая, кратко отвечали на его вопросы, переглядывались между собой, тихонько хихикали. В это время вернулся Александр Владимирович.
— Ну что? Все в порядке? — обратился к нему директор.
— Все как полагается.
— Тогда берите новеньких и устраивайте их в группы. Людмила Никитина идет в шестой класс, значит, к вам. Валентину отведите к Наталье Петровне.
В день приезда Никитиных Александр Владимирович Пак выполнял обязанности дежурного воспитателя. Он привел новеньких с родительницей в длинное одноэтажное здание, сдал Вальку на попечение ее воспитательнице, затем провел Екатерину со старшей дочерью в спальню шестиклассниц, где показал Людке ее место. Екатерина помогла дочерям разложить вещи, немного посидела у каждой в комнате.
За суетой время прошло быстро, матери нужно было возвращаться домой. Она обняла дочерей, вышедших проводить ее до выхода со двора.
— Девочки, будьте аккуратными, — на прощание говорила Екатерина. — Ты, Людка, не забывай про сестру. Помогай ей.
— Хорошо, мам, не беспокойся. Мы же рядом с Валькой будем, — обещала та.
— А ты, Валька, сестру слушайся, не вредничай. Живите дружно, — наставляла мать младшую дочь.
— Обещаю слушаться Людку. А ты скоро приедешь? — беспокоилась Валька.
— Не знаю, как получится, — не стала обнадеживать детей Екатерина. — Путь неблизкий. А вы учитесь хорошо. Теперь вся надежда на вас самих, поэтому будьте умненькими, не ленитесь, не позорьте нас с отцом.
Мать расцеловала обеих дочерей и ушла. И тут Валька пустила слезу. Людка обняла сестренку, прижала ее к себе и долго не отпускала. Ей тоже хотелось плакать, но не было рядом более взрослого, чем она сама, человека, в грудь которому могла бы тоже уткнуться носом, ища понимания и сочувствия. Людка сама была для Вальки опорой, тем взрослым, который должен был понимать переживания плачущей сестры и утешать ее.
— Ну что ты? — уговаривала проникновенным голосом Людка сестру по пути в общежитие. — Не плачь. Мы с тобой здесь вместе учиться будем. Ведь мама не может тут остаться, ей нужно быть дома. Там папа, Витька и Светка. Она им нужна. А мы с ними не можем быть. Где на буровой школа? Нет ее. Поэтому мы здесь. А они к нам приезжать будут. Или мы домой тоже ездить будем. Представляешь: они к нам, а мы к ним, они к нам, а мы к ним?
— Я никого не знаю, я боюсь, — продолжала хныкать Валька.
— И я никого не знаю, — вздыхала Людка. — Ничего, узнаем. Подружимся. У нас появятся новые друзья.
— А если дети будут нас обижать, будут драться?
— Не бойся. Не будем сами дразнить, ничего плохого с нами не случится. Давай не думать об этом. Пошли лучше есть «Мишку на севере». Мама нам много конфет купила.
Что поделаешь? Начиналась другая, непривычная для девчонок жизнь, и к ней, плачь не плачь, нужно было привыкать. Теперь они не могли после уроков возвращаться к себе домой. Все их время с момента заселения подчинялось утвержденному порядку, а забота о быте, здоровье, досуге находилась в руках чужих людей. Приезжать туда, где жили их родные, на буровую «Шахпахты», они могли только на каникулах.
Взявшись за руки, сестры направились в Людкин корпус. На душе у них немного посветлело…
Заезд только начинался, и сестры Никитины оказались одними из первых, прибывших в интернат. Сначала они не расставались, но затем приехали их одноклассники, у каждой появились личные заботы, и сестры стали видеться реже. Но мысль о том, что где-то очень близко ходит, говорит и учится родной человек, жила подсознательно в каждой из них, помогала приспосабливаться к местности, людям, требованиям, обязанностям. Стоило только захотеть, и они могли увидеться, обняться, взяться за руки, поболтать. И не надо было для этого ехать за тридевять земель.