Последним доказательством тому послужил чёткий след гусениц лагерного тягача, захваченного с собой пресловутым боярином самым последним перед отъездом.
Теперь становилось окончательно ясно куда пропали все находки из этого сортировочного лагеря, минимум за последнее полгода. А также, куда делась и мотодрезина с грузовыми платформами, которая так и не появилась на соседней узловой, и следов которой так и не было найдено.
В бессильной злости сжатые кулаки ничем не могли помочь. Очередная колёсная пара, снятая с одной из грузовых платформ княжеской узкоколейки, свалилась на землю. Плохой крепёж опять не выдержал. И теперь опять придётся останавливать обоз и возиться с погрузкой.
— Никак не пойму, Дмитрий Ляксандрыч. Зачем тебе эта тяжесть? Объясни ты нам, бестолочам, зачем мы тащим эту тяжесть с собой? Мало того что чуть ли не сутки угробили на то чтоб отломать эти штуковины от платформ, так ещё и тащим надрываясь чуть ли не на своём горбу.
Ладно, были б верёвки у нас, так хоть закрепили б покрепче. А то ведь всё ранее извели до последнего кусочка, пришлось тряпки с себя снимать, рвать на полосы и приматывать к волокушам. И всё равно, ничего толком не получилось, только шматьё хорошее извели, ходим голы и босы. А колёса твои, то одна, то другая пара обязательно один раз в день да упадёт. Сколько времени потрачено напрасно, жуть просто.
Может, бросим? Да и народ поуспокоится. А то как бы нас лагерные то охраннички не догнали.
— Не боись, Васька, — устало зевнул Димон. — Им ещё пару дней в сортире сидеть, не продристаться. А потом пока-а-а ещё с отравленными мозгами разберутся что и как, пока-а-а сообразят. Пока-а-а соберутся что-либо начать. Так что время у нас ещё есть.
Для беспокойства и недовольства Васьки, как впрочем и всех остальных егерей с амазонками были очень веские причины. Даже более чем. Проклятые колёсные пары, снятые с грузовых платформ узкоколейки никак не хотели успокаиваться и так и норовили при очередном наклоне волокуш свалиться на землю. А поднять их было не так-то легко. Тяжёлые были заразы. Приходилось каждый раз останавливать весь обоз, устанавливать ворот и с помощью полиспастов аккуратно затягивать свалившийся тяжёлый груз обратно.
Пробовали управиться вручную, так сказать, для ускорения процесса — выходило плохо.
А потом ещё приходилось долго крепить неудобные колёса обрывками крепежа к волокушам.
Беда была в том, что весь хороший крепёжный материал давно был использован для крепления более ценных грузов и крепить приходилось всем чем под руку подвернётся. Вплоть до срезанных в ближайшей болотине веток ивняка. Хотя, следует признать, именно они-то и были самым крепким крепежом, что хоть как-то позволял им держать неудобный груз на месте и двигаться, а не стоять на одном месте, раз за разом поправляя тряпки, которыми колёсные пары первоначально были закреплены на волокушах.
Можно было бы конечно загрузить колёса в отдельные фургоны… Но! Очередное проклятое но. Беда была в том, что свободных фургонов не было. И свободных волокуш не было. Всё было так забито под завязку, что лошади еле тащили груз. И найти свободное место, чтоб пристроить неудобный, негабаритный груз было уже невозможно.
Со всех сторон идея Димона прихватить с собой домой колёса с грузовых платформ узкоколейки себя не оправдала. Постоянная возня с ними сильно задерживала караван.
А бросить было жалко. Натурально душила жаба. И так большую часть пришлось сразу утопить, несмотря на то, что сердце у Димона в тот момент натурально разрывалось.
Будь у Димона возможность и время, он бы и рельсы поснимал с той узкоколейки, да и грузовые платформы лагерные, всё вывез бы с собой, а не утопил в болоте.
Пусть они были и неказистые, и без слёз на них не взглянешь, но всё вместе это была настоящая действующая железная дорога. И хоть он особо то и не вникал в хозяйственную деятельность компании, но понять значение железной дороги для развития торговли и перевоза грузов, хотя бы на участке от литейного завода до перевала, мог бы и идиот.
И хорошо, что хоть и с трудом, но мотодрезину сумели разобрать и целиком вытянуть с собой из болот.
Жаль только что парни, которым приходилось каждый день возиться с падающим с волокуш тяжёлым неудобным грузом, этого совершенно не понимали. И не хотели понимать.
Они понимали одно. Того что уже взяли со складов княжеского сортировочного лагеря, хватит и им, и их потомкам для безбедной жизни на несколько поколений. И зачем нужно было возиться ещё с какими-то тяжеленными чугунными колёсами, к тому же не разбирающимися на части, никто из них искренне не понимал.
Впрочем, Димону довольно быстро надоело объяснять всем и каждому, зачем они мучаются с этой дурной тяжестью, и все дальнейшие его объяснения сводились к одному лишь мату, которым он каждый раз и отвечал на такие вот, как сейчас у Васьки каверзные вопросы.
Он уже и сам давно понял что прокололся с этими колёсами. И если колёсные пары с мотодрезины ещё можно было с собой взять, даже надо, чтоб дома не возиться с изготовлением, то остальные можно было смело утопить в болоте. Потому как при ближайшем рассмотрении у них выявилась куча недостатков. И литьё худое, и металл не ахти, и, главное, они были плохо отцентрованы.
Теперь Димону становилось понятна вибрация, преследовавшая их всё время пока они вывозили на платформах грузы из сортировочного лагеря. Тогда, больше по жадности и торопливости, когда некогда было прислушиваться, на это не обращалось внимания. Теперь же познакомившись с колёсными парами поближе, потаскав их на своём горбу, пощупав пальцами, Димон уже всё проклял, не зная как от них и избавиться.
Да, доставь он их на место, колёсные пары можно было тут же пустить в дело. Но какое же это оказалось дерьмо, при ближайшем то рассмотрении.
Только вот бросить их сейчас посреди поля он не мог. Урон его чести и предусмотрительности. Как же так. Столько положили времени и сил чтоб разобрать, погрузить, вывезти… И бросить? Нельзя — подрыв репутации.
Но как же хотелось! А мельком замечая с каждым прошедшим днём всё более ехидные физиономии своих парней, как только речь заходила о колёсах, Димон от бессильной злости лишь скрипел зубами. Все всё давно уже поняли, и теперь лишь развлекались, наверняка делая ставки меж собой, когда он прикажет выбросить это дерьмо.
Димона всё чаще и чаще стала посещать одна и та же мысль: "А может плюнуть на репутацию самого предусмотрительного и выбросить нафиг эту дрянь?"
Но, пока он терпел. Назло всем. И хоть возня с ними их серьёзно задерживали, так и что. Время у них пока ещё было.
Пока княжьи людишки разберутся куда делись эшелоны с добром, пока просто поверят что их ограбили, пока соберутся начать что-либо делать… пока брюхо хотя бы чутка вылечат, чтоб не бегать каждый раз в кусты…
Да и с такими работничками, с которыми встретился Димон в том сортировочном лагере, они ещё год будут валандаться, пока соберутся. И не то чтобы начать погоню, а просто хотя бы чтоб выбраться за пределы лагерной ограды, им понадобится столько времени, сколько ему хватит добраться до реки. Даже с таким тяжёлым и неудобным грузом.
Так что, за эту часть своей воровской эпопеи он был спокоен.
Жёсткий расчёт по времени и знание психологии профессиональных лодырей охранников — гарантия успеха всего этого предприятия.
Да и Сучок сработал на отлично. Молодца, ничего не скажешь. Умудриться чуть ли не две недели незаметно подсыпать отраву в котлы с пищей рабочих, ремонтирующих насыпь, и их охране, чтоб и те, и те больше думали о кустах при дороге чем о работе, это надо ещё суметь.
Пусть лучше княжьи люди как можно позже попадут в ограбленный сортировочный лагерь. Пусть думают, что это дожди размыли неудачно уложенную насыпь узкоколейки, а не три дня трудились какие-то воры, старательно имитируя на местности природный катаклизм. Всем спокойнее будет.
Да и тропку, где они свернули от насыпи узкоколейки в болото, надо было постараться ещё найти. Даже Сучок, благодетель, пока отыскал, да пока вывесил вешками боковины прохода и проверил грунт, чтоб не вляпаться в какую ямину, семь потов наверное сошло. Причём, отнюдь не фигуральных. Димон сам видел как молодой лешак натурально потел, высунув от усердия язык и разрисовывая ему подробную карту болот со всеми найденными им там тайными тропами.