Жаль только что обследовал он лишь малую часть болот, захватив только участок непосредственно примыкающий к лагерю Паши и к сортировочному узлу. А основная масса топей так и осталась не исследованной. Но тут уж ничего не поделаешь. И времени Сучку с парнями не хватило, да и зима уже на носу. Не сегодня, завтра снег пойдёт. А лазить по болотам в такую погоду удовольствие то ещё.
В то, что амазонки поведут себя честно и не сунутся к нему позже в расчёте переиграть заключённые ранее соглашения, с самого начала Димон совершенно не верил. И все обещанья их он не ставил ни в грош. Как и ничуть не сомневался в том, что сразу после выхода из болот их обязательно попытаются ограбить. Логика воров во всех странах, во все времена была одна: "Грабь награбленное". Поэтому, когда первые вытащенные из болота волокуши с добром не встретили в лагере "горячей" встречи от милых союзничков, поначалу даже сильно удивился. Впрочем, удивление длилось не долго. Сразу стало понятно что амазонки "уважают себя" и по мелочам не работают. Ну а то, что добычи будет много больше, чем он притащит одной первой ходкой, догадался бы и дурак.
Да и мудрено было не догадаться, зная какие бумаги он с них вытряс "в нагрузку" к волокушам за обещанные десять процентов с добычи: "Представитель самого князя Подгорного Гёргия I! Да к тому ж какой-то его дальний родственник!" И где? В какой-то богом занюханной дыре на болотах!
Тут и дураку станет понятно, что Димон со своими орлами замутил что-то весьма и весьма серьёзное, а главное, учитывая сколько всего можно было вывезти на двадцати нанятых им волокушах — наверняка весьма и весьма прибыльное.
Что ни говори, любой догадается, что вовремя сунутая под нос чиновнику бумага со всеми положенными печатями и подписями, да подкреплённая предварительно тщательно проработанной легендой о сосланном на исправление родственничке самого правящего князя, дорогого стоит. И в перспективе обещает немалые прибыли.
А раз на кону стоит такой куш, то и сомнений в том, что амазонки попытаются переиграть заключённые ранее соглашения, у Димона не было ни малейших. И раз не напали сразу, то скорее всего это произойдёт сразу же, как только они достанут из болот всё, за чем сюда пришли, и покинут укреплённый лагерь.
А значит — их постараются встретить где-нибудь трассе, где они наименее всего будут защищены.
Поэтому во время торгов за волокуши он особо не торговался, лишь немного, "для порядка" поломавшись, и легко согласился на первый предложенный процент. Уже было понятно, что основные договорённости будут впереди, и на совершенно других условиях. И что придётся в дальнейшем ещё чём-то серьёзно уступать, сомнений у него не было.
За прошедшее время он не раз уже пожалел, что перессорился практически со всеми более-менее серьёзными людьми в Гультяй-Доле. И если на всяких там мелких добытчиков трофеев из числа нищего поречного дворянства ему было откровенно плевать, то ссора с фактическими хозяевами этого края Трофейщиками его серьёзно напрягала. Не стоило ему всё же так нагло, и так откровенно по хамски сталкиваться с одной из самых влиятельных и сильных группировок всего этого края. Даже несмотря на всё между ними произошедшее. В конце концов они действовали в рамках принятых в этом крае норм и правил. И не ему было читать кому-либо мораль и пытаться исправить местные нравы.
И если до визита на болота его этот вопрос особо не волновал, точнее, совершенно не волновал, будучи твёрдо уверенным в силе своего собственного отряда, то после ограбления складов сортировочного лагеря князей Подгорных, вопрос наличия союзников встал крайне остро. С имеющимися у него в распоряжении силами, безпрепятственно вывезти весь захваченный хабар было более чем проблематично.
И в этой связи всё его поведение последнего времени иначе как идиотским и назвать нельзя было. Самоуверенный болван, не иначе.
К тому ж, была ещё одна большая проблема, напрямую вытекающая из всего предыдущего. По его твёрдому убеждению — растаяла как бздох в воздухе вся та скрытность, с которой он ранее вёл здесь на территориях свои дела. И теперь ни о какой его незаметности в этом крае, не могло быть и речи.
В то что он сумел пропасть из Гультяй-Дола не оставив за собой никаких следов, он не верил совершенно. Более менее уже хорошо зная местную публику следопытов, их возможности и умение находить и читать нужные следы, в том что его рано или поздно найдут, был уверен абсолютно. Ему таиться смысла уже не имело никакого. Он стал слишком заметен.
И то, что кто-нибудь из города за ним уже к этому времени наверняка проследил, он был уверен если и не на все сто, то на пятьдесят процентов — точно.
Как не исключал уже и того, что и в этот момент наверняка кто-нибудь чужой тайно наблюдал за ними с окрестных холмов.
Надо было с кем-то договариваться.
И среди всех прочих, ставка на амазонок была выше всех. По одной простой причине. Он сам, своими руками отрезал себе все дороги назад и у него теперь просто не было выбора.
Впрочем, сидеть на попе ровно и ждать когда амазонки наконец-то покажут свой норов и соберутся его пощипать в удобный для себя момент, или, поняв своё эксклюзивное положение, навяжут ему свои условия, Димон тоже не собирался. Вечером первого же дня, по выходу первого обоза с добычей из болот, он дал тайный сигнал держащимся далеко в стороне от лагеря парням с Ягодного. А дальше уже было всё проще.
Утром лагерь полностью был окружён подошедшими за ночь сдвоенными чёрными фургонами, и две сотни пеших егерей со своей полусотней конных амазонок плотно перекрыли все возможные пути побега из лагеря у болот, лишив возчиц с волокуш любой возможности тайного сношения со своими.
Попытки же возчиц вступить в тайный контакт уже с их амазонками, конно-стрелковой группы поддержки, наткнулись на такой жёсткий ответ, что половина из тех, кто вздумал склонять на предательство, надолго выбыла из строя, так и пролежав в импровизированном лазарете всё то время, пока из болот таскали хабар.
Можно было бы, конечно, и вовсе теперь отказаться от их услуг, сославшись на "неправильное поведение", прогнав и конфисковав транспорт с лошадьми, но… всё то же пресловутое "но".
Димон страшно нуждался в союзниках, пусть даже в таких изменчивых.
Даже в три нитки сформированный караван, растягивался в степи на добрую версту и в любой момент мог стать лёгкой добычей при внезапной атаке с любой из сторон. Двухсот егерей с полусотней конной группы поддержки из своих амазонок, для надёжной охраны полутора сотен сдвоенных фургонов и двадцати огромных волокуш, было крайне мало. Так сложилось, что и в этот раз Димон взял много больше, чем мог сохранить. Увезти — мог, сохранить — нет. Хош, не хош, а надо было договариваться с кем-либо. Либо с амазонками, либо с любым другим.
Потому и доводить дело до открытого конфликта Димон с возчицами не стал, клятвенно пообещав справедливый расчёт в конце.
Правда, судя по характерным гримасам на лицах последних, те не шибко-то в его обещания поверили. Однако и саботаж не стали объявлять, внешне согласившись на отложенный расчёт. Что для любого, знающего натуру амазонок, более чем определённо указало, что у тех ещё есть что-то в загашнике. Амазонки явно не собирались упускать из своих изящных ручек что-либо.
Впрочем, мощный гуляй-город из сцепленных цепями чёрных фургонов, гарантировал отряду Димона определённые козыри в будущем. А четыре пулемётных броневика с мортирой, стреляющей шрапнелью, давали им определённую надежду на успех в будущих переговорах.
Оставалось лишь убедить в том самих амазонок, и тогда можно было спокойно двигаться к реке.
— О-ля-ля! Вот так сюрприз.
Правая из двух крепких немолодых амазонок, на рослых мощных конях, первыми выехавших на вершину невысокого степного холма, небрежно указала на виднеющуюся далеко впереди их нынешнюю цель.