А значит — их постараются встретить где-нибудь трассе, где они наименее всего будут защищены.
Поэтому во время торгов за волокуши он особо не торговался, лишь немного, "для порядка" поломавшись, и легко согласился на первый предложенный процент. Уже было понятно, что основные договорённости будут впереди, и на совершенно других условиях. И что придётся в дальнейшем ещё чём-то серьёзно уступать, сомнений у него не было.
За прошедшее время он не раз уже пожалел, что перессорился практически со всеми более-менее серьёзными людьми в Гультяй-Доле. И если на всяких там мелких добытчиков трофеев из числа нищего поречного дворянства ему было откровенно плевать, то ссора с фактическими хозяевами этого края Трофейщиками его серьёзно напрягала. Не стоило ему всё же так нагло, и так откровенно по хамски сталкиваться с одной из самых влиятельных и сильных группировок всего этого края. Даже несмотря на всё между ними произошедшее. В конце концов они действовали в рамках принятых в этом крае норм и правил. И не ему было читать кому-либо мораль и пытаться исправить местные нравы.
И если до визита на болота его этот вопрос особо не волновал, точнее, совершенно не волновал, будучи твёрдо уверенным в силе своего собственного отряда, то после ограбления складов сортировочного лагеря князей Подгорных, вопрос наличия союзников встал крайне остро. С имеющимися у него в распоряжении силами, безпрепятственно вывезти весь захваченный хабар было более чем проблематично.
И в этой связи всё его поведение последнего времени иначе как идиотским и назвать нельзя было. Самоуверенный болван, не иначе.
К тому ж, была ещё одна большая проблема, напрямую вытекающая из всего предыдущего. По его твёрдому убеждению — растаяла как бздох в воздухе вся та скрытность, с которой он ранее вёл здесь на территориях свои дела. И теперь ни о какой его незаметности в этом крае, не могло быть и речи.
В то что он сумел пропасть из Гультяй-Дола не оставив за собой никаких следов, он не верил совершенно. Более менее уже хорошо зная местную публику следопытов, их возможности и умение находить и читать нужные следы, в том что его рано или поздно найдут, был уверен абсолютно. Ему таиться смысла уже не имело никакого. Он стал слишком заметен.
И то, что кто-нибудь из города за ним уже к этому времени наверняка проследил, он был уверен если и не на все сто, то на пятьдесят процентов — точно.
Как не исключал уже и того, что и в этот момент наверняка кто-нибудь чужой тайно наблюдал за ними с окрестных холмов.
Надо было с кем-то договариваться.
И среди всех прочих, ставка на амазонок была выше всех. По одной простой причине. Он сам, своими руками отрезал себе все дороги назад и у него теперь просто не было выбора.
Впрочем, сидеть на попе ровно и ждать когда амазонки наконец-то покажут свой норов и соберутся его пощипать в удобный для себя момент, или, поняв своё эксклюзивное положение, навяжут ему свои условия, Димон тоже не собирался. Вечером первого же дня, по выходу первого обоза с добычей из болот, он дал тайный сигнал держащимся далеко в стороне от лагеря парням с Ягодного. А дальше уже было всё проще.
Утром лагерь полностью был окружён подошедшими за ночь сдвоенными чёрными фургонами, и две сотни пеших егерей со своей полусотней конных амазонок плотно перекрыли все возможные пути побега из лагеря у болот, лишив возчиц с волокуш любой возможности тайного сношения со своими.
Попытки же возчиц вступить в тайный контакт уже с их амазонками, конно-стрелковой группы поддержки, наткнулись на такой жёсткий ответ, что половина из тех, кто вздумал склонять на предательство, надолго выбыла из строя, так и пролежав в импровизированном лазарете всё то время, пока из болот таскали хабар.
Можно было бы, конечно, и вовсе теперь отказаться от их услуг, сославшись на "неправильное поведение", прогнав и конфисковав транспорт с лошадьми, но… всё то же пресловутое "но".
Димон страшно нуждался в союзниках, пусть даже в таких изменчивых.
Даже в три нитки сформированный караван, растягивался в степи на добрую версту и в любой момент мог стать лёгкой добычей при внезапной атаке с любой из сторон. Двухсот егерей с полусотней конной группы поддержки из своих амазонок, для надёжной охраны полутора сотен сдвоенных фургонов и двадцати огромных волокуш, было крайне мало. Так сложилось, что и в этот раз Димон взял много больше, чем мог сохранить. Увезти — мог, сохранить — нет. Хош, не хош, а надо было договариваться с кем-либо. Либо с амазонками, либо с любым другим.