Сильвер совсем выпрямился в койке.
— «Он знает, что это значит», негодяй этакий! — взревел он. — Да, действительно, знаю, что он сказал. Заставил Флинта выдать ему, где зарыт клад! Значит, он все обозначил на карте. Боже праведный, что за судьбу ты мне послал лежать искалеченным! Кабы не это, разве посмел бы Билли, этот изменник, так подло поступить! — он замолчал на миг, переводя дыхание. Затем спокойно добавил: — Том, приятель, ты настолько благоразумен, что никогда не утруждаешь свою голову размышлениями, но руки твои — чистое золото, особенно когда работаешь по дереву. Сделай-ка мне костыль, да такой, чтобы сделал честь любому джентльмену удачи, чтобы каждый, кто глянет на него, сразу пожелал бы лишиться ноги и получить такой. Приведи ко мне Гейба, Пью, Черного Пса и всех остальных, кто еще не поднял якоря. Скажи им, что я оправился от малярии, что скоро начну выходить. А ты, Билли, подлый предатель, берегись, потому что я тебя отыщу, даже если придется обскакать весь свет на одной ноге!
На следующее утро Сильвер принял командование остатками экипажа Флинта и принялся наводить на борту порядок, на удивление быстро наловчившись пользоваться новым костылем. При первом же удобном случае он продал «Морж» алчному местному торговцу по имени Оглторп и разделил деньги и остатки добычи между пиратами. Затем, имея в карманах почти две тысячи фунтов, он поступил коком на сторожевой корабль с Ямайки, выговорив право бесплатного проезда на нем для Гейба Пью, которого не хотел оставить в беде.
Сильвер уже обдумал дальнейшие планы. Сначала он заберет Аннет с сыновьями с Ямайки. Всей семьей приедут в Англию, и там он остановится в какой-нибудь уютной гавани, вложит свои деньги в выгодное дело и наймет себе дом, а то, возможно, остановится и в Бристоле, потому что, скорее всего, все знавшие его давно умерли или разъехались. Там, вынюхивая и подслушивая, он откроет место, где скрывается Билли Бонс. А может быть, рано или поздно и сам Билли появится в Бристоле, ведь многие бывшие моряки приезжают туда, хотя бы на время. Лучше всего будет открыть трактир возле порта. Это самый надежный наблюдательный пункт, куда валом валят моряки, рассказывают, только попроси, о своих похождениях, а обо всех других вообще сплетничают почище городских кумушек. Да, решено, так он и сделает. Ну что ж, Билли Бонс, до встречи.
25. ТРАКТИР «ПОДЗОРНАЯ ТРУБА»
Несмотря на все свое коварство и жестокость, Сильвер был в своем роде замечательной личностью. Представьте себе его положение в 1754 году — еще не пожилой человек, в самом расцвете сил, он стал инвалидом на всю жизнь. Он приложил столько усилий, чтобы дать возможность пиратам Флинта завладеть испанскими сокровищами, а теперь большая часть золота и серебра была закопана в неизвестном месте на острове Кидда. Впрочем, карта, где указано было место клада, существовала, но ею завладел Билли Бонс. А куда он исчез, Билли? Вот что волновало Сильвера. Найти Билли и забрать у него добром или силой эту карту и, вернувшись на остров, получить добычу — это стало главной целью жизни Джона Сильвера.
Но он не привык спешить сломя голову. Пока что окружающие видели спокойного, даже довольного жизнью человека, а в это время ум его лихорадочно перебирал планы, как добраться до сокровища. Не раз перед глазами его всплывали картины того дня, когда он лишился ноги, а как часто с бессильной злобой Джон Сильвер вспоминал подлую измену и коварство Билли.
Пью, с которым они вместе возвращались в Англию, так и не сумел понять, что таилось за внешней его невозмутимостью и добродушным спокойствием.
Три с половиной недели штормов, когда волны качали и подбрасывали их судно, как щепку, на подходах к Бристолю сменились наконец спокойной погодой, и Сильвер вывел Пью на среднюю палубу подышать свежим воздухом.
Гейб Пью вертел головой, жадно вдыхая легкий ветерок, и протянул вперед и немного вверх длинную белую руку, как будто хотел подержать его в своей тонкой ладони. Пустые его глазницы были прикрыты темно-зеленым козырьком, прикрепленным к шляпе.
— Пахнет Англией, сыро и холодно, — сердито пробурчал он. Затем вновь втянул, широко раздувая ноздри, воздух и сказал: — Вот беда, Джон, не могу почуять нашего Билли. Кажется, ты напрасно вообразил, что сможешь найти его.
— Гейб, — ответил Сильвер, — за меня не беспокойся. Не сойти мне в Бристоле на берег, если я буду забивать себе голову мыслями об идиотах вроде Билли. К дьяволу Бонса. В моем сундучке на дне кое-что позвякивает, а еще малость пиастров когда-то припрятала моя хозяйка. Нет, приятель, на берегу меня ждет привольная жизнь.
— Да черт с ней, с привольной жизнью! — злобно промолвил Пью. — Мне бы только дотянуться до Билли, уж я сверну ему шею, как цыпленку. Боже милостивый, сделай по словам моим!
— Эх, Гейб, тебе только души христианские губить. Подумай о своей, мальчик мой. Ты ведь сейчас богат, у тебя куча денег. Тысяча двести фунтов, огромные для тебя! Ты заживешь, как лорд, как депутат парламента!
Они помолчали немного, затем Сильвер продолжил:
— А представь себе, как порадуемся мы через какое-то время, встретив старого нашего приятеля Билли. Ну найдешь ли место лучше Бристоля, чтобы узнать что-нибудь о моряке? Бристоль, знаешь ли, большой город, чуть поменьше Лондона. Суда со всего света друг за другом стремятся к его причалам. Бьюсь об заклад, посиди хоть день на причале, услышишь что-нибудь о своих знакомцах по плаваниям.
— Я тоже держу пари на одну из этих новых смешных банкнот по десять фунтов, которые, как говорят, теперь в ходу, что хоть полгода сиди на причале, ни о ком ни слова толкового не услышишь.
— Гейб, — возразил Сильвер, — пустые это слова. Не такой я человек, чтобы сходить с ума из-за Билли Бонса. Нет уж, сойду на берег, буду сытно есть и спокойно спать. И ты можешь зажить безбедно, приятель, если возьмешься за ум.
И пока судно их шло осторожно между отмелями близ устья реки Северн, постепенно приближаясь к родному его городу, раскинувшемуся среди зеленых холмов, Сильвер принялся оживленно рассказывать, что видно на берегу.
Удобно устроившись в Бристоле, Джон Сильвер осторожно навел справки о своей семье. Выяснилось, что родители его скончались несколько лет назад почти в одно время, одна из сестер погибла от черной оспы в дни эпидемии, опустошавшей тогда едва ли не целые графства, а другая вышла замуж за мелкого чиновника Ост-индской компании и живет с мужем в форте Сент-Джордж близ Мадраса. С большим облегчением Джон узнал тогда же, что, благодаря короткой своей службе под командованием капитана Хоука во время войны за австрийское наследство, он попал под королевскую амнистию за все преступления, совершенные до начала войны.
Так, успокоившись до некоторой степени, он под своим настоящим именем купил возле порта небольшой и чистый трактир, имевший входы с дух улиц. Первое, что сделал Джон, став хозяином трактира, было переименование его в «Подзорную трубу» — несомненно, по имени холма на далеком острове Кидда, где, насколько он знал, было зарыто сокровище Флинта.
Моряки часто посещали светлый трактир с низким потолком и чисто вымытым полом, где гостеприимный и словоохотливый хозяин всегда вкусно готовил и за каких-нибудь шесть пенсов всякий голодный посетитель мог вволю поесть телячьих котлет, голубей, спаржи, молодой баранины, салата, яблочного пирога и сладостей. Особо ценилось, что здесь не добавляли в вино воду, а пивные кружки наполнялись доверху. Джон Сильвер из кожи лез, поддерживая в трактире безупречную чистоту, а в зимнее время и приятное тепло, для чего в больших количествах закупал в Сомерсете уголь, добытый дюжими нортумберлендскими шахтерами. Так, в скором времени он заслужил завидную репутацию хорошего, справедливого и работящего трактирщика, безукоризненно честного человека и активного сторонника тори на выборах. Вскоре «Подзорная труба» стала станцией по перемене коней почтовых дилижансов. Другими словами, бывший квартирмейстер капитана Флинта превратился в уважаемого гражданина, а трактир его стал местом, посещаемым добропорядочными людьми, которые предпочитали заведения, где хорошо обслуживают и не обманывают посетителей.