Между тем жуткий пингвин перевалился через бортик, грузно плюхнулся на арену и направился к беспомощному Коту. Кот одним глазком взглянул на пол. Тяжёлый пингвин оставлял в опилках глубокие отпечатки. И тут до Кота дошло, кто ходил у колодца, топтался ночами вокруг стоянок, заморочил путаными следами Капибару и помял землянику. Перепонки отпечатывались плохо, а вот след трёхпалой лапы выглядел совершенно как драконий.
– А-а-а… – промямлил Кот, – я знаю.
Пингвин поднял голову. Глаза его были налиты кровью от злости и почему-то светились в полутьме цирка.
– Впрочем, это неважно, – Кот стушевался.
Загадка чёрно-белого чудища тоже была решена. Те, кто видел пингвина спереди, конечно, говорили, что он белый. Но сам Кот видел его только со спины. И у колодца, и в туннеле – с гигантской мутантской чёрной спины. Только… от понимания было не легче. Пингвин действительно был чудищем: тварью ненормального размера и дикости. Его хрипы и сипы исходили откуда-то из самого нутра – пингвин издавал их не раскрывая клюва.
Кот чувствовал, как у него подгибаются лапы. «Это даже лучше, что я уже пойман и не могу бежать, – подумал Кот, – хорош бы я был, скрючившийся в опилках под взглядом бешеного монстра». В том, что пингвин нездоров и взбесился, Кот не сомневался. Конечно, это пингвин-убийца, хищный пингвин-пожиратель, который не остановится ни перед чем. Кот снова вцепился в свои бока и поскрёб их – кошачий пух полетел в стороны и закружился в воздухе.
Пока Кот не понимал только одного: зачем мутанту шарики для жонглирования. Где-то в верхних рядах послышался шорох.
«Сообщник! – догадался Кот. – Шарики разбрасывал сообщник. Или стая сообщников. Или стадо. Само собой, у всякого чудища есть причуды. Пингвин-переросток и его стадо… – Тут у Кота встала дыбом шерсть: – Помечали шариками своих жертв. А самый первый шарик нашёл…»
– Гусля… – застонал Кот.
– Конец твоему Гусле, – утробно клёкнул пингвин. – Больше ты его не увидишь.
Кот подпрыгнул, насколько позволяло его положение. Сетка закачалась маятником, заскрипела непрочная верёвка.
– Лучше тебе не дёргаться, – пингвин зло отмахнулся от упавшего на него рыжего колтуна и гортанно зарычал: – Трепещи!
Кот и без того трепетал. Пингвин-мутант издавал совершенно не пингвиньи звуки.
– Что ты сделал с Гуслей? – потребовал Кот, выдирая из собственного бока очередной клок.
– Молча-ааа-ааа… – Клок пролетел прямо перед красными пингвиньими глазами и приземлился на клюв: – А-а-а-гррр-ПЧХИ!
Зрачки Кота сошлись в щёлочки. Вот кто чихал за ними по пятам! Вовсе не кошачьи чихи слышал Гусля, когда тащил сонного Кота. И теперь Кот знал, почему. Он вытащил из хвоста репей с зацепившейся за него шерстью и пульнул в чёрно-белую тушу.
– Прекрааа-ааа-грр-пчхи! – взъярился пингвин. – Всё равно ты ничего не можешь сделать!
Но Кот уже грыз сетку. Он мог. Он кот. Он зубаст. Он прыгуч. Он гибок. Он умеет рассчитывать траекторию. Уж эти-то способности он не терял. И пусть пингвинячья туша раздавит его, но перед смертью Кот покажет, кто здесь кот. Сейчас-сейчас… он разорвёт проклятую великанскую авоську, в которой так позорно застрял. Разорвёт, выпрыгнет и… вцепится в жирный чёрный загривок всеми десятью когтями и четырьмя клыками. За Гуслю! За Капибару! За себя, почти родную мать!
– Я КОТ! – взревел Кот. – Я…
– МОГУ!!! – загремел вдруг в ответ многоголосый хор.
Из-за сидений в последнем, самом верхнем ряду показались кошачьи морды. Коты поднялись на задние лапы и, расправив когти, двинулись к арене.
– Ты позвал нас, о Кот, и мы пришли, – сказал серый кот и приложил лапу к груди.
– Я? – Кот вертелся в сетке, пытаясь принять позу подостойнее. – Позвал?
– Моя магическая способность – сверхтонкий слух, – объяснил серый кот. – Я прочёл Волшебную Книгу после Тожекота и научился слышать товарищей, попавших в беду. Ты отправил нам шипящий призыв, и мы собрались.
Коты сделали ещё несколько шагов вперёд. Пингвин мелко затрясся.
– Ты подарил нам Книгу, – сказал Тожекот. – Ты доказал, что коты – могут. Теперь ты понимаешь, почему все хотят быть рыжими?
Коты сужали круг и уже вплотную подступили к арене. Пингвин трясся всё сильнее и внезапно, по-прежнему не разевая клюва, загудел. Это был какой-то страдальческий гул, словно внутри у него что-то нарушилось.
– А-а-а… – сипло стонал мутант, – а-а-а-пчхи-пчхи! А-а-а…
Пингвин чихал. С жутким хрипом, сотрясаясь всем телом, он чихал и чихал, подвывая между чихами. Коты перешагнули бортик и, наклонив головы, рассматривали чёрно-белую тушу, которая вела себя очень странно. Голова пингвина обвисла, один красный глаз мигал, а брюхо… Брюхо ходило ходуном, как будто пингвин заглотил стаю собак, которые дрались между собой и чихали, чихали, чихали без конца.