Волны вынесли его на мелкий риф. Бросив лодку, Джонатан поплыл к берегу. Он быстро нашел и с жадностью съел несколько розовых гуав и присел отдохнуть, срывая бананы и другие великолепные фрукты, которые в изобилии росли во влажном климате джунглей, начинавшихся за узкой полосой пляжа. Как только он набрался немного сил, Джонатан вновь почувствовал себя одиноко, но легко от мысли, что он выжил и даже взволнованно от такой неожиданной встречи с приключениями. Он немедленно отправился в путь вдоль белого песчаного пляжа, желая разузнать как можно больше об этом странном острове.
«Какие люди живут здесь?», размышлял он, «Будут ли они дружелюбны, похожи они на меня или нет? Ну что же, где бы я ни был, это не скучно!»
Глава 2. Нарушители порядка
Несколько часов Джонатан пробирался сквозь густую растительность в направлении небольшого холма за пляжем. Вдруг он услышал женский крик. Он остановился и, наклонив голову на бок, прислушался, пытаясь определить, откуда исходил этот звук. Еще один душераздирающий призыв о помощи раздался где-то впереди. Прорываясь через заросли веток и сплетение лиан, Джонатан бросился на крик. Вскоре он выбрался из джунглей на тропинку.
Завернув за крутой поворот, Джонатан наткнулся на здорового мужика, который отбросил его в сторону, как комара. Придя в себя, он оглянулся и увидел двух мужчин, волочивших по тропинке кричащую женщину. Когда он перевел дыхание, троица исчезла за другим поворотом. Понимая, что он не сможет освободить женщину, Джонатан побежал по дорожке, рассчитывая на помощь.
Наконец, он выскочил на поляну, где увидел толпу людей, которые окружили огромное дерево и колотили по его стволу дубинками. Джонатан подбежал и схватил за руку человека, наблюдавшего за работой остальных.
– Сэр, пожалуйста, помогите! – задыхаясь, проговорил Джонатан, – Двое мужчин схватили женщину – ей нужна наша помощь!
– Не волнуйся, – отмахнулся надсмотрщик. – Эта женщина просто арестована. Забудь об этом и продолжай свой путь, нам надо работать.
– Арестована? – сказал Джонатан, все еще взволнованно. – Она не похожа на… э… преступницу. – «Но если она преступница, – подумал Джонатан, «почему она так отчаянно звала на помощь?»
– Извините, сэр, но что она сделала?
– Что? – надсмотрщик с трудом скрывал раздражение. – Ну, если ты должен это знать – она угрожала лишить нас всех работы.
– Она угрожала лишить всех работы? Как она это сделала? – настаивал Джонатан.
Глядя сверху на надоедливого Джонатана, надсмотрщик повел его к дереву, где рабочие продолжали колотить по стволу. С гордостью он сказал:
– Как видишь, мы работаем с деревьями. Мы валим деревья на лес при помощи этих дубинок. Иногда сто человек, работая круглосуточно, могут свалить большое дерево меньше, чем за месяц, – мужчина облизал губы и заботливо стряхнул пылинку с рукава хорошо пошитой куртки. – Когда она пришла сегодня утром на работу, остро отточенный кусок металла был привязан к ее дубине. Эта женщина оскорбила нас всех, свалив дерево меньше, чем за час – сама, без посторонней помощи! Подумай об этом! Такая угроза нашим рабочим традициям должна была быть остановлена!
Джонатан округлил глаза от удивления, услышав, что женщина была наказана за творческий подход к своему делу. Дома, там, откуда он приехал, все использовали топоры и пилы для рубки деревьев. Именно так он раздобыл дерево и для своей лодки:
– Но ее изобретение! – воскликнул Джонатан. – Оно позволило бы людям любого телосложения рубить деревья. Это было бы быстрее и дешевле, и у вас было бы больше древесины для любых нужд.
– О чем ты болтаешь? – нахмурился мужчина. – Разве кто-нибудь может одобрить подобную затею? Такая благородная работа не может быть выполнена всяким слабаком, появившимся с какой-то блестящей идейкой.
– Но, сэр, – возразил Джонатан, стараясь никого не обидеть. – У ваших могучих дровосеков талантливые головы и руки. Они могли бы производить новые товары вместо того, чтобы тратить время, пытаясь свалить одно дерево. Они могли бы делать столы, шкафы, лодки или даже дома!
– Послушай, ты, – угрожающе сказал надсмотрщик. – Смысл работы в нашем обществе – обеспечить полную и стабильную занятость – и никаких новых товаров.
Тон его голоса стал противным: