— Все очень просто. Это одно из самых замечательных дел, с которым я когда-либо сталкивался.
Инспектор выглядел ошеломленным.
— Ради бога, Эл, что тут замечательного? Не понимаю…
— Это понятно и ребенку, — раздраженно прервал Эллери. — И все же это удивительно. В комнате имеются четыре первоклассных орудия убийства: заряженный револьвер, нож для вскрывания конвертов, газовая горелка и молоток. Однако убийца связывает жертву полотенцами, выходит из комнаты, идет через сцену в бутафорскую, берет из сундука, брошенного там много лет назад каким-то безымянным артистом, старую веревку, приносит ее сюда вместе со стремянкой, стоящей у распределительного щита, лезет на стремянку, привязывает веревку к трубе и подвешивает на ней женщину!
— Да, но…
— Да, но почему?! — воскликнул Эллери. — Почему убийца пренебрег четырьмя простыми и легкими способами — выстрелом из револьвера, ударом ножом, удушением газом и ударом молотком по голове — и пошел на лишние хлопоты, чтобы повесить ее?
Доктор Праути стоял на коленях рядом с мертвой женщиной, которую сержант уложил на грязный пол.
— Это меня доконало, инспектор, — заявил краснолицый мужчина.
— Что именно? — огрызнулся инспектор Квин.
— Узел. — Толстые грязные пальцы держали завязанную узлом веревку. — Тот, что у нее за ухом, — обычный, даже слишком неуклюжий для того, чтобы сломать ей шею. Но тот, что на трубе… Ну, сэр, это меня достало.
— Незнакомый узел? — осведомился Эллери, разглядывая сложные сплетения.
— Для меня — совершенно незнакомый, мистер Квин. Я уже много лет работаю в полицейском департаменте экспертом по узлам, но никогда не видел ничего подобного. Могу только сказать, что это не морской узел и не ковбойский.
— Может быть, работа любителя? — пробормотал инспектор, пропуская веревку между пальцев. — Узел, получившийся случайно…
Эксперт покачал головой:
— Нет, сэр, это не случайность. Тот, кто завязывал узел, знал, что делает.
Брэдфорд отошел, а доктор Праути поднял голову.
— Здесь я больше ничего не могу сделать, — заявил он. — Заберу тело в морг и поработаю там. Ребята ждут снаружи.
— Когда она умерла, док? — нахмурившись, спросил инспектор.
— Около полуночи. Точнее сказать не могу. Умерла, разумеется, от удушья.
— Ну, представьте нам рапорт. Возможно, вскрытие ничего не даст, но вреда это не принесет. Томас, приведи сюда швейцара.
Доктор Праути и люди из морга удалились, а сержант Вели вернулся со старым Перком — швейцаром и сторожем.
— В котором часу вы вчера заперли здание, мистер? — проворчал инспектор.
Старый Перк явно нервничал.
— Клянусь Богом, инспектор, я ничего плохого не хотел. Мистер Келли уволит меня, если узнает… Мне так хотелось спать…
— О чем вы? — осведомился инспектор.
— Вчера вечером, после представления, Майра сказала мне, что она и Атлант собираются репетировать новый трюк. Я не хотел ждать их, а так как в театре больше никого не было, даже уборщицы ушли, то я запер все, кроме служебного входа, и сказал Майре и Атланту: «Когда будете уходить, ребята, заприте служебный вход». Потом я пошел домой.
— Черт! — выругался инспектор. — Теперь мы никогда не узнаем, кто мог сюда войти, а кто нет. Любой мог незаметно проскользнуть в здание или подождать где-нибудь, пока… — Он закусил губу и обратился к трем артистам: — Куда вы отправились вчера после представления?
Все трое одновременно вздрогнули. Первым заговорил Великий Горди — в его спокойном голосе теперь ощущалось напряжение.
— Я вернулся в пансион и лег спать.
— Вы живете там же, где Бринкерхоф? Кто-нибудь видел, как вы туда входили?
— Живу я там же, но меня никто не видел.
— А вы, Текс?
— Зашел куда-то выпить, — ответил ковбой.
— Куда?
— Не помню. Я хватил лишнего и проснулся утром у себя в комнате с головной болью.
— Вы в скверном положении, ребята, — саркастически усмехнулся инспектор. — Не можете даже установить свое алиби. Как насчет вас, мистер Комедиант?
— Я могу доказать, где я был, инспектор, — сразу же отозвался комик. — Двадцать человек подтвердят, что я торчал в соседней забегаловке.
— Когда именно?
— Около полуночи.
— Ладно, — буркнул инспектор. — Но будьте поблизости, ребята. Вы можете мне понадобиться. Уведи их, Томас, пока я не вышел из себя.