Шофер разинул рот, затем перенес внимание на мокрую и грязную дорогу. Эллери, облегченно вздохнув, закрыл глаза.
Однако Миллан, видимо, отличался упорством, ибо после минутной паузы усмехнулся — правда, с некоторым сомнением — и снова заговорил:
— Сегодня вечером у мистера Оуэна суматоха, сэр. Понимаете, мастер Джонатан…
— А! — отозвался Эллери, слегка вздрогнув.
Значит, мастер Джонатан? Эллери помнил его в нежном возрасте где-то между семью и десятью годами как быстроглазого мальчишку с дьявольской способностью надоедать окружающим… Он снова поежился, на сей раз от дурного предчувствия. Надо же — совсем забыть о мастере Джонатане!
— Да, сэр. У Джонатана завтра день рождения, по-моему, ему исполняется девять, поэтому мистер и миссис Оуэн готовят нечто особенное. — Миллан вновь таинственно усмехнулся. — Это секрет, понимаете? Мальчик… мастер Джонатан ничего об этом не знает. Для него это будет сюрпризом.
— Сомневаюсь, Миллан, — промолвил Эллери и погрузился в угрюмое молчание, прервать которое уже не могла даже льстивая болтовня шофера.
«Классный домик» Ричарда Оуэна оказался большим, беспорядочно выстроенным сооружением с флигелями, фронтонами, цветными камнями и яркими ставнями, в которое упиралась извилистая подъездная аллея, усаженная по бокам деревьями. В окнах ярко горел свет, а парадная дверь была приоткрыта.
— Вот мы и прибыли, мистер Квин! — весело воскликнул Миллан, выскакивая из машины и распахивая дверь. — До порога один прыжок, сэр, так что вы не успеете промокнуть.
Эллери вышел из автомобиля и покорно прыгнул к порогу. Миллан вытащил его чемодан и отнес на крыльцо.
— Дверь открыта, и никого не видно, — усмехнулся он. — Вероятно, прислуга наблюдает представление.
— Представление? — переспросил Эллери, ощущая тошноту.
Миллан придержал перед ним дверь.
— Входите скорее, мистер Квин. Я приведу мистера Оуэна… Понимаете, они репетируют. Не могли этим заняться, пока Джонатан не ляжет, поэтому им пришлось ждать допоздна. Представление будет завтра, а Джон очень проницательный — родителям с ним приходится нелегко…
— Охотно верю, — буркнул Эллери. Черт бы побрал и Джонатана, и всю его родню! Он стоял в маленькой прихожей, выходящей в просторную гостиную, откуда веяло теплом и уютом. — Значит, они репетируют пьесу? Хм… Не беспокойтесь, Миллан, я поброжу здесь и подожду, пока они закончат. Кто я такой, чтобы ставить музам палки в колеса?
— Да, сэр, — с легким разочарованием отозвался Миллан.
Поставив чемодан на пол, он прикоснулся к фуражке и скрылся в темноте снаружи. Дверь, щелкнув, захлопнулась, оставив за собой ливень и ночь.
Эллери неохотно снял мокрые плащ и шляпу, повесил их в стенном шкафу прихожей, отправил ногой чемодан в угол и пошел в гостиную погреть руки у камина. Стоя у огня, он как сквозь туман слышал голоса, доносившиеся через одну из двух открытых дверей рядом с камином.
— Пожалуйста, продолжайте! — произнес женский голос со странными детскими интонациями. — Я больше не буду перебивать. Может, где-нибудь и есть такой колодец.
Эмми! — подумал Эллери, внезапно навострив уши. Что там происходит? Он подошел к первому дверному проему и прислонился к косяку.
Глазам его представилось удивительное зрелище. Насколько он мог понять, там находились и хозяева, и гости. Большая комната, очевидно, служила библиотекой. Дальняя сторона была отделена импровизированным занавесом, изготовленным из крахмальных простынь и блока. Занавес был поднят — за ним находился длинный стол, покрытый белой скатертью и уставленный чашками и блюдцами. В кресле, во главе стола, сидела Эмми Уиллоуз в детском фартуке — ее русые волосы волнами струились по спине, стройные ножки обтягивали белые чулки, а на ступнях поблескивали черные лакированные туфли-лодочки на низком каблуке. Рядом с ней восседало нечто похожее на привидение — заяц ростом с человека, с торчащими огромными ушами, галстуком-бабочкой на пушистой шее и открытым ртом, откуда исходила человеческая речь. Возле зайца расположилось еще одно привидение — существо с добродушной мордочкой грызуна и медлительными сонными движениями. Рядом с соней, которую можно было безошибочно опознать в существе, сидел самый удивительный участник квартета — субъект с мохнатыми бровями и лицом, напоминающим актера Джорджа Арлисса. На нем был причудливый викторианский жилет, на шее красовался пятнистый галстук-бабочка, а на голове возвышался огромный цилиндр, за лентой которого торчал листок бумаги с надписью: «За этот фасон 10/6».