— Так, — постыдно предал добрейшего Ксаверия Феофилактовича потрясенный Фандорин.
— У вас что, в таком юном возрасте уже геморрой? — спросил бойкий гость, переставляя микстуру на стол и усаживаясь.
— Нет! — бурно покраснел Эраст Петрович и заодно отрекся уж и от Аграфены Кондратьевны. — Это… Это хозяйка перепутала. Она, ваше высокоблагородие, вечно все путает. Такая баба бестолковая…
— Понятно. Зовите меня Иваном Францевичем, а еще лучше просто «шеф», ибо работать будем вместе. Читал ваше донесение, — без малейшего перехода продолжил Бриллинг. — Толково. Наблюдательно. Результативно. Приятно удивлен вашей интуицией — это в нашем деле драгоценнее всего. Еще не знаешь, как разовьется ситуация, а чутье подсказывает принять меры. Как вы догадались, что визит к Бежецкой может быть опасен? Почему сочли необходимым надеть защитный корсет? Браво!
Эраст Петрович запунцовел еще пуще прежнего.
— Да, придумано славно. От пули, конечно, не убережет, но от холодного оружия очень даже неплохо. Я распоряжусь, чтобы закупили партию таких корсетов для агентов, отправляющихся на опасные задания. Какая марка?
Фандорин застенчиво ответил:
— «Лорд Байрон».
— «Лорд Байрон», — повторил Бриллинг, делая запись в маленькой кожаной книжечке. — А теперь скажите мне, когда вы могли бы приступить к работе? У меня на вас особые виды.
— Господи, да хоть завтра! — пылко воскликнул Фандорин, влюбленно глядя на нового начальника, то есть шефа. — Сбегаю утром к доктору, сниму швы, и можете мной располагать.
— Вот и славно. Ваша характеристика Бежецкой?
Эраст Петрович законфузился и, помогая себе обильной жестикуляцией, начал довольно нескладно:
— Это… Это редкостная женщина. Клеопатра. Кармен… Красоты неописуемой, но дело даже не в красоте… Магнетический взгляд. Нет, и взгляд не то… Вот главное: в ней ощущается огромная сила. Такая сила, что она со всеми будто играет. И игра с какими-то непонятными правилами, но жестокая игра. Эта женщина, по-моему, очень порочна и в то же время… абсолютно невинна. Ее будто не так научили в детстве. Я не знаю, как объяснить… — Фандорин порозовел, понимая, что несет вздор, но все же договорил. — Мне кажется, она не такая плохая, как хочет казаться.
Статский советник испытующе взглянул на молодого человека и озорно присвистнул:
— Вон оно что… Так я и подумал. Теперь я вижу, что Амалия Бежецкая — особа и впрямь опасная… Особенно для юных романтиков в период полового созревания.
Довольный эффектом, который эта шутка произвела на собеседника, Иван Францевич поднялся и еще раз посмотрел вокруг.
— За конурку рублей десять платите?
— Двенадцать, — с достоинством ответил Эраст Петрович.
— Знакомая декорация. Сам так жил во время оно. Гимназистом в славном городе Харькове. Я, видите ли, вроде вас — в раннем возрасте остался без родителей. Ну, да это для оформления личности даже полезно. Жалованье-то тридцать пять целковых, согласно табели? — опять без малейшего перехода поинтересовался статский советник.
— И квартальная надбавка за сверхурочные.
— Я распоряжусь, чтобы вам из особого фонда выдали пятьсот рублей премиальных. За усердие и перенесенную опасность. Итак, до завтра. Приходите, будем работать с версиями.
И дверь за удивительным посетителем закрылась.
Управление сыскной полиции и в самом деле было не узнать. По коридорам деловито рысили какие-то незнакомые господа с папками подмышкой, и даже прежние сослуживцы ходили уже не вперевалочку, а резво, подтянуто. В курительной — о чудо — не было ни души. Эраст Петрович из любопытства заглянул в бывшую буфетную, и точно — вместо самовара и чашек на столе стоял аппарат Бодо, а телеграфист в форменной тужурке посмотрел на вошедшего строго и вопросительно.
Следственный штаб расположился в кабинете начальника управления, ибо господин полковник со вчерашнего дня был от дел отставлен. Эраст Петрович, еще немного бледный после болезненной процедуры снятия швов, постучался и заглянул внутрь. Кабинет тоже изменился: покойные кожаные кресла исчезли, вместо них появилось три ряда простых стульев, а у стены стояли две школьных доски, сплошь исчерченные какими-то схемами. Похоже, только что закончилось совещание — Бриллинг вытирал тряпкой испачканные мелом руки, а чиновники и агенты, озабоченно переговариваясь, тянулись к выходу.
— Входите, Фандорин, входите, не топчитесь на пороге, — поторопил заробевшего Эраста Петровича новый хозяин кабинета. — Залатались? Вот и отлично. Вы будете работать непосредственно со мной. Стола не выделяю — сидеть все равно не придется. Жалко, поздно пришли, у нас тут была интереснейшая дискуссия по поводу «Азазеля» из вашего рапорта.