На арену отправлялись автобусами, но приходилось еще долго потом идти пешком и предложений свободных билетов было предостаточно. На стадионе практически не оказалось французов, он был полностью набит англичанами в бел-красных или бело-голубых майках, а за нами остался только «фан-сектор», тоже внушительный. Мы опять, как и в Варшаве, оказались среди болельщиков соперника и вновь, уже под привычный свист и шум, исполнили громко российский гимн. Впрочем, в отличие от Польши отдельные российские флаги мелькали на трибунах в разных местах.
Мы познакомились с соседями, все были с островов, не сомневались в победе, а на их вопрос о нашем лучшем игроке я ответил что главные надежды возлагаю на их вратаря. Англии, как известно, не везет с киперами. Не сказать чтобы я полностью оказался прав, но доля правды в моих словах несомненно была, что по окончание матча с горечью признал тот же англичанин.
Матч особенно описывать незачем, все катилось к заслуженному поражению, было только обидно, что решающий гол был забит с придуманного штрафного. Но на последней минуте после сумасшедшей свечи одного из братьев-близнецов, капитана нашей команды В. Березуцкого, мяч залетел в верхний угол ворот опешившего Д. Харта, который полностью оправдал мои надежды. От внезапности мы буквально ополоумели и праздновали так, словно выиграли не то, что матч, а как минимум групповой турнир. Самым важным в выцарапанной ничье было то, что все последующие матчи приобретали реальный турнирный смысл, что важно хотя бы для настроя.
С окончанием матча вновь материализовались «варшавские призраки». Аккурат на том секторе, где должны были располагаться наши места, не затей я обмен, на границе с предположительно нейтральными болельщиками произошел прорыв десятка крепких парней, в шортах, черных майках и балаклавах на лицах. Англичан, скупивших все места около нашего «фан-сектора» как ветром оттуда сдуло и наши боевики демонстрировали точно такие же фигуры, как и их польские коллеги четырьмя годами раньше. Мне стало слегка не по себе, так как наше окружение явно неодобрительной восприняло такой «блиц-криг», мы убрали флаги и попытались незаметно исчезнуть, принеся свои извинения и тем самым отделив себя от хулиганов.
На выходе было вполне спокойно, правда мы особенно не стремились насладить ничейным результатом в прогулках по городу в центре, но в любом случае пришлось долго идти до станции, там еще искать мелочь для турникета, ехать в вагоне с жителями Британских островов и потом еще идти по привычному пути по арабскому кварталу.
Слухи о нашей победе, причем я имею ввиду именно происшествия в порту, а не ничью на стадионе, облетела Марсель и нас везде встречали одобрительными криками и опять же предлагали выкурить божественной травы. Чувствуя себя, если не победителями, то как минимум именинниками мы добрались до апартаментов и еще долго не могли уснуть.
Утром мы очень тепло простились с Жаном-Сириллом, что-то подарили ему на память, получили в ответ открытку с посвященным нам стихотворением на французском и отправились на главный железнодорожный вокал для проследования в Лион, известный как город ткачей в истории, второй по величине французский город, памятный мне победой в Кубе Кубков перед стартом мексиканского чемпионата мира.
Перед отъездом мы запаслись кусками хамона, который нам нарезали тонкими ломтиками. Купюру в пятьдесят евро брать отказались сразу, а двадцатку приняли только третью, не то, что они вызывали сомнения, просто к хрустящим банкнотам там не привыкли. Там же мы закупили домашних мягких сыров и в поезде собирались насладиться трапезой под коньячок.
В вагоне напротив оказались молодые парни в футболках с тремя львами и Виктор не преминул предъявить свои успехи в изучение английского языка. Парни слегка напряглись, когда выяснилось что мы болельщики из России: «Хулиганен?», но получив наши заверения в непричастности и извинения по поводу происшедшего на стадионе, обменялись впечатлениями по поводу матча. Ребята были с Манчестера, болели за «Юнайтед», но по молодости лет не знали о победе моего родного «Ротора» над их командой в прошлом. Все же, мне кажется, они нас побаивались.