Леший был неуязвим. Но и он имел слабые места.
Падая, Иван неожиданным ударом рубанул противника под колено — фонтаном вырвалась наружу жёлтая дымящаяся кровь. Нет, никакой это не призрак! Его можно победить, его можно убить!
— Ну всё! Получай!
Иван не стал разглядывать раны, не стал тратить попусту времени. Он нанес ложный удар по другой ноге потом по руке. И когда, казалось, уже не осталось ни силы, ни замаха, он взвился вверх и резко ткнул в бездонно-безумный красный от ярости и боли глаз.
Это был удар мастера!
Дикий рев лешего прорвал барьеры. Пинок невероятной мощи отшвырнул Ивана далеко, метров на пятьдесят назад — плечами и головой Иван врезался в огромную выгнившую от старости ель, сшиб её и рухнул на сырую хвою вместе с ней, пропав под бурым лапником.
Всего пять-шесть секунд ему понадобилось, чтобы выбраться наружу. Но разъяренное полуослепшее четырехметровое существо, прозванное метко лешим, нависло над ним, пытаясь нащупать его, раздавить безжалостными трясущимися когтистыми лапами. Это была ходячая смерть. У Ивана в запасе оставалось не более четвёрти минуты. Падут щиты Вритры — ему конец. Он даже не представлял себе силы и могущества своего соперника.
Надо уложиться, надо успеть. Он сдёрнул с плеча лучемёт. Но не успел его вскинуть, как леший слепым и сильным ударом выбил смертельное оружие из рук. Меч!
Только меч его спасет. Иван взъярился. Он был готов, не щадя себя, перейти в ускоренный ритм, в быстрое время, чтобы выиграть хотя бы пару секунд. Но он не мог сосредоточиться, сконцентрировать волю на переходе надо было отражать удары лешего, наносить удары ему. Это конец! Всё! Иван видел, как хлестала из глаза жёлтая поганая слизь. Надо бить туда. Только туда! Но теперь леший не давал ему такой возможности, он словно скоростная мельница размахивал своими длинными загрубевшими ручищами, размахивал вслепую, желая предотвратить любой возможный удар и нанести последний, сокрушительный своему врагу. Мечом не достанешь!
Иван присмотрелся к корявому стволу ели. Нет, слишком тяжел. И всё же.
Надо! Надо собраться! Титаническим усилием воли он высвободил все внутренние резервы, снял все заслоны, барьеры и с криком, ором швырнул меч в лешего, прямо в глаз. Тот шутя отбил двухпудовое железное оружие смерти, захохотал неземным, иссушающим хохотом. И двинулся на Ивана.
— Вот и всё! Прощай, мой друг!!!
Иван, едва не падая от усилия, с выпученными от натуги глазами и багровым лицом, вскинул ствол вверх, упираясь обеими руками в толстенные сучья, направляя ствол расщепленным концом прямо в противника. Конец ствола пробил череп, выскочил наружу, прежде чем леший сумел замедлить движение. Он повалился прямо на Ивана. Тот еле успел отскочить.
Это была победа.
Поверженный противник лежал в палой хвое и бился в судорогах. Он весь истекал желтой вонючей слизью.
Иван не мог поверить глазам — откуда в нём столько этой дряни, она затопила уже половину поляны! Леший хрипел, стонал, цеплялся лапами за уродливый ствол ели. Ничто не могло ему помочь. Ещё через минуту он затих.
— Ну вот и всё, — вслух сказал Иван и отвернулся.
Но реакция сработала моментально. Краем глаза он уловил мелькнувшую тень, резко обернулся, готовясь отразить удар.
Удара не последовало. Но тень была. Иван заметил, как из чрева поверженного чудища выскользнула тонкая суетливая змейка с большое полупрозрачной головой и красными выпуклыми глазками. Это была даже не змейка, а скорее омерзительный, гадкий червь, невероятно быстро скользящий по хвое, оставляющий сырой след.
— Стой, гнида! — закричал Иван.
Он подобрал меч и пустил его вдогонку червю-беглецу.
Меч вонзился в основание полусгнившей, опутанной слизистой паутиной ели, прямо между двумя выпирающими корневищами — он попал в след червя. Но поздно!
Увертливая гадина пропала в маленькой чёрной дыре-норе — только дрожащий голый хвост мелькнул.
— Всё зря! — Иван выругался. Поглядел на останки лешего. На их месте пузырилась, булькала хлюпала жёлтая слизь. Это лишь оболочка. Иван был расстроен, растерян. Он чуть не погиб, истратил столько сил, что сейчас ноги его не держали. Но он не победил противника.
Тот ушёл. А может, и не ушёл?! Может, этот червь был обычным симбиозником-паразитом или ещё чём-то?
Кто разберётся в этих непонятных внеземных тварях!
Иван уселся на землю. Ему надо было передохнуть.
Бредовый, непредсказуемый мир!
А этот оборотень Рои Дэйк, ещё чего-то там говорил про то, что не хочет на Землю, что здесь лучше, что Пристанище, — дескать, рай. Нет уж, Ивану хотелось домой. Он вообще устал от этого глупого, идиотского положения.
Человек Земли XXV века, несущий в себе все её знания, мощь, одухотворенность, вынужден бродить пиллигримом-странником по гирляндам нелепейших миров-призраков, размахивать антикварным прапрапрапрадедовским мечом-кладенцом, воевать с такой гнустью и нечистью, о какой лучше и не вспоминать перед сном. Да за что же муки такие!
Да ещё эти шутки с памятью, с «программой»!
Иван вытащил концентрат, проглотил его. Хотел достать твердую воду в шарике-корпускуле. Но почему-то передумал и побрел к трем тоненьким осинкам, где виднелся слабый блеск воды — обычная лужица. Он нагнулся над ней, принюхался. Вода как вода. Из лужи на Ивана глядело измождённо-бородатое лицо. Это был он сам.
Что ж, тут ничего не поделаешь, какой есть, такой и есть.
Он зачерпнул в пригоршню водицы. Попробовал немного — вода как вода, не отравленная, это точно! Стал пить, наслаждаясь пусть и горьковатой, с привкусом прелой хвои, во всё же естественной, почти что живой водой.
Потом лежал и смотрел в низкое небо, еле пробивающееся сквозь верхушки деревьев-уродцев. Ни о чём не думал, ничего не вспоминал, просто лежал и наслаждался покоем.
Мысль пришла внезапно.
Иван вскочил на ноги. Подхватил меч, лучемёт и побежал к ели — той самой, под которой скрылся отвратительный прозрачноголовый червь. С разбегу он пнул ствол ногой. Ствол затрещал, качнулся. Тогда Иван навалился на него грудью, уперся ногами, нажал — дерево трещало, скрипело, но поддавалось. Не прошло и полминуты, как Иван выворотил старую разлапистую ель с корнями.
Только ошметки земли и хвои полетели по сторонам.
И вот тогда он понял, что не ошибся. Под елью был лаз — большая дыра с неровными рваными краями, уходящая во тьму. Нет, не зря он бился с этим чудищем-лешим, кем бы тот ни был в проклятущем и бестолковом Пристанище.
Иван встал на колени, заглянул в лаз и присвистнул — это был настоящий подземный ход. Сейчас бы фонарь, любой, пусть самый маленький! Нет, придётся лезть в кромешную тьму.
Он не долго раздумывал. Семи смертям не бывать, а одной не миновать.
Иван осторожно спустил ноги вниз, вцепился в корневище рукой. И на ощупь пополз вниз, упираясь спиной и ногами в земляные стены, готовый ко всему.
Он уже знал почти точно, что если сейчас вылезти наверх, то никакого Поганого леса там не окажется, что он попадет в новое место, а может быть, и в избушку. Но он не хотел наверх. Хотел туда, куда уползла тварь, выскользнувшая из тела лешего-зурга.
Метров через сто ствол начал утрачивать отвесность, теперь Иван спускался под уклон. В темнотище он не различал ничего, кроме собственных рук. Ни отблеска, ни отсвета, предвещающих завершение пути, ничего не было.
Ещё через две сотни метров. Иван почувствовал, что можно встать на ноги и идти, уклон становился вполне пригодным для перемещения. Ничего, ничего, уговаривал он себя, ежели не завалит прямо тут, куда-нибудь да выберемся!
Наверх в любом случае подниматься долго, не получится ничего. Почему не срабатывает программа? Почему?! Когда мрачные мысли или память начинали одолевать Ивана, он тут же обрывал их, сосредотачивался на продвижении вперёд. Ему не нужна сейчас головная боль. Ему нужны чистый свежий рассудок, ясные глаза, безотказная реакция. Всё остальное потом.