Иван понял не всё, но головою кивнул. Его больше сейчас интересовала практическая сторона дела, а не строение вселенных, какие бы к ним каналы ни вели. Ему надоели эти многомерные и многопространственные миры, о которых ему без конца говорили, в которых он, якобы, плутал, и в перемещении по которым у него, дескать, большой опыт. Всплыла в памяти, правда, странная картина: остров, толпы беснующихся трехглазых существ в странных одеяниях, старуха с кривым острым кинжалом и плоской чашей, страшенные рогатые идолы, штабели бревен, словно бы приготовленные для кострища, и высеченный толстенный столб.
Иван заметил, что карлик неожиданно напрягся, весь прямо подался вперёд, не сводя с него чёрного проникающего внутрь взгляда. И он усилием воли прогнал всплывшую картину. Тряхнул головой, шумно выдохнул воздух и потёр переносицу.
— Разблокируем! — заверил его Авварон, засуетившись как-то странно и радостно, кривя губы и шмыгая носом, суча кривыми ножками и роняя слюну.
А вдруг и поможет, а? — подумалось Ивану. — Какие бы у него ни были корыстные интересы — а вдруг? Хотелось в это верить. Но и доверяться особо колдуну Иван не мог.
— Давай, дальше говори, — сказал он. — Меня интересуют три вещи: вход, заложники, выход!
Авварон сразу посмирнел.
— А почему ты решил, что здесь есть какие-то заложники? Несешь нелепицу! Ну как на тебя, Иван, можно положиться?!
— Выкладывай! — потребовал Иван.
— Нечего мне выкладывать. Вот прибудешь на место, сам всё и поймешь. А раньше времени выводы делать не надо! — карлик даже обиделся и его оттопыренная губа стала совсем уродливой.
— Я тебя понял так, поганое ты отродье, — зло проговорил Иван, — что дорогу ты мне не укажешь, темнить будешь до конца! И чего меня там ждёт, тоже не скажешь! Так как же тебе доверять? Может, ты меня словно овцу на заклание ведешь, чёртово семя?! — Рука побелела на рукояти меча. Голос Ивана дрожал.
Карлик не на шутку испугался, он не был расположен сейчас к единоборству, и это бросалось в глаза. Он отодвинулся подальше, на самый край стола, так, что чуть не слетел с него, засопел, захлюпал.
— Ну чего ты так сразу, разве так разговоры разговаривают, — затарахтел он на одной ноте, — всё будет нормально, ты уж мне доверься, Иван. Ну как я тебе про дорогу расскажу, если дороги-то нет, понял, а есть цепь перемещений?! Тут маршрут не нарисуешь на листочке, в какой-нибудь компьютер не заложишь, это можно только вот здесь… — он постучал себя по голове пальцем, не снимая капюшона, сквозь чёрную ткань, — …только вот здесь держать! Да я тебе и так уже почти всё выложил как лучшему другу!
Иван усмехнулся. Озлобление словно рукой сняло.
Вот оказывается как, они уже «лучшие друзья»!
В темном ночном лесу ухал филин. В свете луны летали чёрные тени, крыластые и ушастые, похожие на нетопырей. Земля! Самая настоящая Земля!
Если бы Иван не знал совершенно точно, что он за тысячи парсеков от Земли, он бы и сомневаться не стал, что это родной с детства мир, родная планета, больше того, что это русский лес где-то на севере, где топи непроходимее, а ночи длиннее.
— Хорошо, — сказал он, — поглядим, какой ты друг!
Карлик спрыгнул со стола, резво прошлепал в угол — в темень и сырость.
Вытащил из кучи старья почерневший от времени свиток.
— Вот чего нам надо! — напыщенно провозгласил он.
И важно, без привычной суетности подошёл к Ивану. — Гляди!
Его морщинистые ручки-лапки с чёрными невесть когда в последний раз стриженными ногтями развернули свиток — был тот небольшой, полметра на полметра, но в руках Авварона казался огромным. Края загибались, все они были изъедены, источены…
Иван заглянул в пожелтевший от времени пергамент.
Всё изображенное на нем было похоже на карту, но какую-то странную варварскую карту, составленную существом, не имеющим ни малейшего понятия о картографии, масштабах, пропорциях и прочих делах. Невообразимое переплетение дорог, рек, — троп и вообще непонятных линий было как бы сетью наброшено на ещё более невообразимое сплетение и наложение гор, лесов, озер, морей, пустынь. Вдобавок пергамент испещряли тысячи точек и точечек, стрелок и стрелочек, пометок, загогулин, неведомых знаков и чёрт-те чего!
Глаза болели от этого мельтешения.
Иван невольно отодвинулся назад.
— Ну и дурень же ты! — насмешливо сказал карлик. — Разве ж так глядят!
Иван еле сдержался, чтобы не залепить затрещину наглецу.
— Прикрой один глаз! И поближе, поближе! — командовал Авварон.
Иван прижмурился, взял варварскую карту из лап карлика. Поднес ближе к липу… И чуть было не отбросил её от себя. Не может быть! Он открыл второй глаз — пергамент как пергамент, средневековая мазня, ничего серьёзного.
Снова прижмурился.
Словно распахнулось вдруг окно в бездонный, бескрайний мир ослепительно сияющий, непонятный.
Иван такое видел впервые. Он вообще не мог себе представить, что такое можно увидеть простым человеческим глазом. В странном мире не было ни верха, ни низа, ни неба, ни земли… это была фантастическая Пропасть, но не Чёрная Пропасть Смерти, хорошо знакомая Ивану, а какая-то совсем иная, наполненная изумительными сверкающими красками, феерическими сияниями, переливами. В этой Пропасти одновременно двигалось и перемещалось во всех возможных и невозможных направлениях столько предметов, существ, теней и вообще непонятного, что ни на чем невозможно было остановить глаза — мир Пропасти жил. Да ещё как жил!
— Вот так-то, Ваня, — подал голос Авварон, пригорюнившийся и осипший, сидим мы всю жизнь в тёмной клети, взаперти, а как выпадает возможность в мир-то взглянуть через окошко, так и голова кругом идёт, не верим глазам своим! А ты верь, Иван, верь!
Иван не отводил взгляда от провала в распахнутом свитке. Он пытался уловить в движениях и мельтешений нечто осмысленное, объяснимое. И одновременно думал, какая же тут премудрость, что за механика и оптика, что за чудо этот свиток? Он перебирал в уме все последние достижения человечества, но ничего похожего не находил — это было не телевидение, не голография, не мнемоскопия и тем более не галлюцинациовизорные эффекты… это было просто чудо! Казалось, вот сейчас оторви руки от краёв почерневшего свитка, прыгни в окошко рыбкой и очутишься в Пропасти, в сияющем чудесном мире. В этот необъятный колодец так и манило.
— Ну что, Ваня, веришь в этот мир? — проникновенно, прочувственно спросил карлик и прихлюпнул носом.
— Верю, — отозвался сомнамбулой Иван.
— Ну и дурак! — неожиданно ледяным тоном заключил Авварон. В его голосе звучали явные нотки презрения. — Дурак! Никакой это не мир, это всего-навсего объёмная карта. И кстати там есть наша тропинка, наш маршрутик, Иван. Ну-ка, покажи дядюшке Авварону — где эта тропинка?!
Иван отпрянул от свитка. Лицо его перекосилось.
— Не паясничай, нечисть! — процедил он. И неожиданно подумал, что этот инопланетный карлик-колдун, эта морщинистая подлая душонка, ведет себя как-то уж слишком по земному. Откуда он взял все эти «Ваня», «дурак», «дядюшка», этот тон?! И вообще, всё это уже было, было когда-то… нет, ни черта не было! нервы шалят! проклятущие нервы! — И-ех, Ванюша! Я ж говорил, что ты ничегошеньки не поймешь в этом мире. Даже простенькая карта, почти плоская проекция предместий Пристанища тебя смутила. А куда ж тебе в царствие теней спускаться-то?! — Карлик говорил очень серьёзно, будто сокрушаясь о несчастной Ивановой судьбе и всячески соболезнуя неудачливому путнику-резиденту. — Давай, Ваня, проще, а?! Давай займемся разблокировкой прямо здесь! А потом, сразу же, я клянусь тебе, на Землю! Что, не веришь?! Да я тебя в три минуты домой отправлю и чем надо помогу. Решайся!
Иван отвернулся от Авварона, уставился в заросший паутиной и мхом угол избы. Ему очень хотелось домой, на Землю. Аж слезы набегали на глаза и давило в груди.