Жеребец, как ошалелый, понесся по двору, а гости разбегались и прятались по углам. Они не стремились попасть под копыта осатанелому скакуну. Двое из слуг бросились наперерез, но жеребец перепрыгнул через них, едва задев одного из них копытом и тот скорчился на земле от боли.
Неизвестно сколько бы это продолжалось, но пистолетный выстрел расколол воздух, животное упало и забилось в судорогах.
Всадник убрал пистолет за пояс и приказал слугам убрать труп.
— Ген, — крикнул он гостям, — веселье продолжается…
В небо взметнулась новая порция огней.
Всадник мчался по дороге, догоняя карету. Одной рукой он придерживал цилиндр, другой — сжимал поводья и трость. Поравнявшись с каретой, на секунду отпустив цилиндр, молодой человек распахнул дверцу и мгновенье спустя оказался внутри, до смерти испугав пассажирку. Его движения были настолько точны, быстры и выверены, что, казалось, он занимался проделыванием подобных трюков всю свою жизнь. Что ж, в этом была доля правды.
Очутившись в карете, всадник, рукой в белой лайковой перчатке, изящным, благородным жестом приподнял цилиндр и произнес:
— Разрешите представиться — Эндрю Гордон Роджерс.
Дама ослепительной красоты, оправившись от испуга, жеманно поджала губки.
— Не очень-то оригинальный способ знакомства, — сказала она. — И весьма безрассудный.
— Что делать, мадам, но наша семья славится своим безрассудством, несколько вольготно произнес Роджерс. — Но я не собираюсь с вами знакомиться, я приглашаю вас к себе в гости, Элизабет, — лицо молодого человека при этом осталось спокойным. Женщине оставалось только ждать, что кроется за этим спокойствием.
И Элизабет посмотрела на него: во взгляде ее был явный интерес. Ей понравился этот сильный и смелый, хотя и излишне самоуверенный, молодой человек.
— Вы француз? — спросила она.
— Я долго жил во Франции. Итак, вы принимаете мое предложение?
— Я… Я не знаю, как отнесется к этому мой муж… — смутившись от такого напора, прошептала Элизабет и помрачнела.
— Я приглашаю вас, а не вашего мужа, — настойчиво сказал Эндрю Роджерс.
— Я жду вас завтра у себя в шесть часов вечера.
— Я подумаю, — ответила Элизабет, но молодой человек не дослушав ее до конца, распахнул дверцу кареты и исчез вместе с ворвавшимся порывом ветра, так же внезапно, как и появился.
Эндрю Гордон Роджерс был человеком смелым, безрассудным и влюбчивым. Ревнивые мужья соблазнительных парижанок плюнули на него и давно перестали вызывать на дуэли. Слава Эндрю Гордона, как меткого стрелка, неслась впереди него и успокаивала вспыльчивых мужей прежде, чем те успевали взяться за оружие.
Кроме этого Роджерс был деятельным деловым человеком. И, вернувшись в Англию, принялся за переделку замка своего отца. Под его руководством на месте каменной башни, украшавшей двор замка со времени его постройки, был выстроен особняк из самых дорогих пород дерева. Всю старую мебель он заменил новой, более модной.
С утра Роджерс был взволнован и покрикивал на слуг, тыкая их потом во всякие досадные мелочи. Несравненная Элизабет Смит, жена миллионера из Америки, согласилась приехать к нему и он должен был поразить ее.
— Этот шкаф нужно убрать, — сказал Эндрю, осматривая гостиную. — Он портит интерьер.
Двое слуг отодвинули шкаф от стены и за ним обнаружилась каменная дверь, исчерченная кабальными, магическими фигурами и знаками.
— Что это за дверь, Густав? — спросил Роджерс своего управляющего, дородного немца.
— Она ведет в подвал, это все, что я знаю. Но ваш отец запретил открывать ее, — отчеканил Густав.
— Отец умер и теперь хозяин здесь я, — с нажимом произнес Эндрю.
— Как она открывается?
— Сэр, я бы не советовал Вам…
— Как она открывается? — Лицо хозяина покраснело, он не переносил, когда слуги начинали ему перечить.
Густав подошел к светильнику, воткнутому в стену и повернул один из завитков, украшавших его. Дверь вздрогнула и тяжело, со скрежетом, отошла в сторону. Эндрю заглянул в открывшийся проем и в лицо ему дохнуло могильным холодом. Он готов был поклясться, что слышит из подземелья какие-то ни на что не похожие звуки. Роджерс отпрянул назад.
— Закройте его, — сказал хозяин. Густав расторопно вернул завиток на место и дверь закрылась.
— Занавесьте персидским ковром, — немного подумав сказал молодой человек, — а шкаф отнесите в мой кабинет.
Эндрю представил, как будут выглядеть комнаты после таких перемен в их обстановке и в подтверждение своих слов кивнул головой. Слуги принялись исполнять приказание.
А Роджерс, чтобы как-то скоротать время до вечера, отправился на верховую прогулку. Перед глазами все еще стоял образ очаровательной Элизабет Смит, но теперь от него веяло подземным холодом.
Весь день мысли о подземелье не давали ему покоя. Каждую минуту он ловил себя на том, что пытается понять, что за звуки доносились из темноты. Что отец мог там скрывать?
Ноги сами вели его в гостиную и не раз он обнаруживал, что стоит перед дверью, завешенной персидским ковром, а рука его лежит на тайном рычажке.
Но все это отступило на второй план, когда карета Элизабет Смит въехала во двор. А когда она протянула ему свою изящную ручку для поцелуя, то наваждение исчезло вовсе.
Но как только они стали настолько пьяны, чтобы делать безрассудные поступки, когда разум уступил чувствам, оно вернулось. И витало в воздухе назойливой мухой, приставая к Эндрю. Тот отгонял его, но… Как трудно избавиться от этого навязчивого насекомого, так же трудно избавиться от желания разгадать тайну.
Наконец Роджерс сдался. Он подошел к ковру и сдернул его, обнажив дверь. Элизабет тут же подбежала и с любопытством стала рассматривать украшавшие ее магические знаки.
— Куда ведет эта дверь? — спросила она таким тоном, словно молодому человеку следовало открыть существование хода сразу же по ее приезду.
— Не знаю, — пожал плечами Роджерс. — Но мы можем узнать об этом вместе.
Он взял женщину за руку и повернул рычажок. Дверь отошла в сторону.
Разгоряченный вином разум не почувствовал необычайного холода, ворвавшегося из подземелья в комнату.
Эндрю вступил на крутую каменную лестницу и, держа в одной руке фонарь, а другой поддерживая Элизабет, стал спускаться.
Лестница была небольшой. Очень скоро они оказались в коридоре, освещенном тусклыми фонарями.
— Это похоже на средневековое подземелье катаров или еще каких-нибудь безбожников, — прошептала Элизабет, прижавшись теснее к Эндрю.
— Вы разбираетесь в истории? — удивился Роджерс. — Куда теперь?
Коридор простирался на обе стороны. Элизабет махнула ручкой налево.
— Ну что ж, возможно мы найдем там клад, — усмехнулся Эндрю и поднял повыше фонарь.
Они отошли от лестницы ярдов на пять, когда услышали за спиной шорох. Они одновременно остановились и дрожь пробежала по их телам.
Эндрю и Элизабет обернулись. Хмель улетучился моментально. В сорока футах от них темнел человеческий силуэт. Но сколько Роджерс не всматривался в тусклом свете фонарей, не мог различить, что это.
— Густав, это ты? — крикнул он, сделал несколько шагов вперед и поднял свой светильник к потолку.
То, что увидел Эндрю было невероятным. Он увидел самого себя, своего двойника, но без лампы в руках. За спиной раздался истошный крик Элизабет.
— Это мой муж! — взвизгнула она и вцепилась пальцами в плечо Роджерсу. Тот легонько оттолкнул ее, выхватил пистолет и выстрелил. Пуля прошла сквозь двойника. Второй Эндрю Гордон Роджерс сдвинулся с места и двинулся к ним навстречу.
Роджерс сделал шаг назад, закрывая собой дрожащую от страха Элизабет, отбросил в сторону ставший ненужным пистолет.
— Этого не может быть, — прошептал он. — Это галлюцинация.
Это были его последние слова.
На минуту тишину разорвал мучительный крик, полный ужаса и отчаянья, крик Элизабет Смит.