— Да брось ты! — Авварон говорил через плечо. — Это не земляне, не заложники, о которых ты всё время толкуешь! Выкинь эту дурь из головы!
Быстрей! Надо бежать!
Иван припустился за карликом, прыгая по широченным ступеням, машинально увертываясь от призрачных рук, стараясь не заглядывать в тоскливые, наполненные горем и безысходностью глаза. На душе у него было неспокойно. Да что ж делать-то — в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Надо слушать опытного Авварона.
Уже вбегая в нишу, он обернулся — и огнём полыхнуло в душу: глаза! глаза погибшей в Осевом измерении Светланы! она! только у неё были такие серо-голубые бездонные глаза! это она сейчас безутешно глядела ему вслед! тянула руки! Нет! Показалось! Нервы шалят! Иван выбежал в просторный, уложенный плитами из серого камня зал. Не было никакой Светы! Не было!
Наваждение! Это они, местная нечисть, играют шутки с его памятью!
Авварон, встав на цыпочки, похлопал Ивана по спине. Вид у карлика был надменный и неприступный.
— Вот теперь, Ваня, — проговорил он вальяжно, — ты можешь считать, что довелось тебе сподобиться, возыметь, так сказать, честь предстать пред Внешними Вратами Пристанища. Мы сейчас на Двенадцатом Нижнем Ярусе в подземелье Низринутых Демонов…
— А кто такие зурги? — неожиданно, в лоб спросил Иван.
— Кх-мэ, — поперхнулся Авварон, — при чем тут зурги? Не надо путать божий дар с яичницей — так ведь у вас говорят?
— Так, — подтвердил Иван. — Ты, небось, сам зург?
— Недооцениваешь, Ваня, недооцениваешь! Я, по-моему, представлялся тебе вскоре после нашей первой встречи. Впрочем, это не имеет никакого значения. Зурги — это исполнители, Иван. Кроме них в Пристанище есть и ещё кое-кто. И вообще, ты меня бестактно прервал… А между тем с продвижением к цели разблокировка твоей памяти идёт полным ходом. Ты не обдуришь меня?
— А ты?!
Авварон как-то двусмысленно захихикал. До чего же он всё-таки противен, подумалось Ивану, это же непостижимо, и как земля только носит эдакую мерзость, как Создатель её терпит, неужто и это его создания?!
Ирреальность какая-то! Метафизика!
— Нет, Иван! — сказал вдруг Авварон строго, серьёзно и почти без картавостей и прихлюпов, — этот мир абсолютно реален. Абсолютно! Он значительно реальнее вашей плоской и примитивной Земли, приколотой её тремя измерениями к плоскости, как бабочка к картонке собирателя-энтомолога. И тот, кого ты называешь Создателем, к нам непричастен. Да, он создал мир и всякой твари по паре. Но потом были и другие вершители судеб. Были до него и другие создатели, Иван.
Твое миросозерцание и миропонимание плоское, как ты сам и твоя Земля. И хотя она всего лишь частица Пристанища, мне порой кажется, что Земля выдумка, легенда, миф. И в то же время я знаю, что она доподлинная реальность, ибо знаю, что за века её существования сотни тысяч обитателей Пристанища, выходцев из него или даже преджителей Пристанища были уничтожены на ней: сожжены, распяты, утоплены, зарублены, отравлены, повешены, съедены собаками и хищными зверями… Это всё реальность. Нам обоим трудно в неё поверить, но это так, Иван. Лучше бы, конечно, и для нас и для вас, чтобы дороженьки наши не пересекались. Но так уж судьба распорядилась, такой расклад, что Пристанище переплетено с внешним миром, в том числе с Землею. И ваши людишки тут есть, это правда, чего скрывать.
— Вот как?! — воскликнул Иван. Он поразился внезапной откровенности карлика-колдуна, вековечного недруга Земли и его поводыря. — А раньше ты что говорил?!
— Всему своё время. Но, помолчи, это не совсем ваши. А многие уже совсем не ваши. С одним ты, по-моему, говорил. Так?
— Рон Дэйк?
— Мне всё равно, как его зовут. Что он тебе сказал, он хочет на Землю?!
— Нет!
— Так чего же ты добиваешься! Ни один из них не собирается на Землю, да их туда силком на аркане не заманишь. А те, кто с нами был… Ты можешь представить, что такое для них ваша нынешняя Земля, нет?! Ах, впрочем, ты ещё не знаешь, про кого я говорю. Ну ладно! — в последних словах карлик вновь обрел свою жуткую картавость, гугнивость, вновь принялся сопеть и прихлюпывать.
— Я ничего не понял, — взмолился Иван, — растолкуй мне, ну, давай же!
— Нам пора, Ваня, — Авварон дёрнул его за рукав. — Или ты хочешь здесь остаться надолго, а?
— Нет, не хочу, — заверил Иван.
— Ты же опытный путник, ты же должен был понять, что ежели на каком-то круге или ярусе задерживаешься чуть дольше, чем требуется для простого прохода, с самыми короткими остановками и оглядками, то сразу начинают происходить всякие неприятные и нехорошие вещи. Или ты этого не понял?
Иван кивнул. Огромный зал был ему неинтересен. И потому он сказал:
— Пойдем. Я всё понял, вопросы потом. Но гляди! — он для пущей убедительности показал Авварону свой внушительных размеров кулак.
— Не аргумент, — заверил тот.
И быстрехонько, путаясь в рясе-балахоне, побежал вперёд.
Ивану удалось рассмотреть зал хорошо. Но ничего определенного из своих наблюдений он не вынес. Нагромождения дорических колонн и пересекающиеся террасы, циклопические пилоны и разбросанные под ними в живописном беспорядке замшелые валуны, бесконечные ниши в стенах, круто уходящих вверх, и множество ограждений, ничего не ограждающих, — зал производил впечатление вселенской сумбурности, смешения всех эпох и стилей в дичайшем первобытном беспорядке. Такое не могли создать мыслящие существа, обладавшие хотя бы элементарной упорядоченностью и ещё более элементарным вкусом, — Надо бежать, — наконец заключил Иван. Он торопливо пошёл вслед за карликом-колдуном. Перед его внутренним взором стояли глаза — светлые, голубовато-серые. И он не мог избавиться от прилипчивого видения. Тряпка, неврастеник! — ругал себя Иван. Ругань не помогала.
— Быстрей! Быстрей давай! — торопил его Авварон и махал корявой ручонкой. — Нельзя больше медлить! Беги ко мне!
За спиной прокатился приглушённый рокот. Иван даже не сразу среагировал. Он обернулся секундой позже, когда рокот начал превращаться в гул. Там, откуда они ушли минуты две назад, творилось нечто явно нехорошее — с потолка сыпались камешки, струился песок, а от пола поднимались вверх клубы пыли. Иван заметил, что массивные колонны ни с того, ни с сего начали дрожать, покачиваться… Землетрясение? Бомбовый удары? Иван не понимал, что творится, но он понимал другое — надо подобру-поздорову уносить ноги.
— Да беги же ты скорей! — надрывался карлик. — Это гибель!
Колонны уже не покачивались, а ходили ходуном. От них отламывались и отлетали в стороны огромные куски, блоки. В завесе пыли ни черта не было видно. Пол под ногами дрожал. Надо бежать! Надо спасаться! Карлик был прав! Но Иван не мог сдвинуться с места. Он вдруг потерял власть над своими ногами, своим телом. Уже рушился, обваливался гигантскими глыбинами потолок. Отдельные камешки долетали до Ивана, били в грудь, в лицо. Пыль мешала дышать. Обвал приближался к нему, и вместе с ним приближалась сама смерть.
— Дурак!!! Ну какого дьявола ты стоишь? — вопил душераздирающе Авварон. — Пришибет ведь! Беги!!!
Словно в сомнамбулическом сне Иван сделал несколько шагов навстречу надвигающейся стихии. Его кто-то вел, кто-то диктовал ему свою волю, и он не мог сопротивляться. — Ива-а-ан! Про-о-па-а-адешь!!! — доносилось издалека.
А он шёл. Трещинами змеился пол, грохот стоял неимоверный. Всё падало, катилось, рушилось. Огромная глыба, сверзившаяся сверху, чуть не пришибла Ивана. Но он шёл — шёл прямиком к нише, к черному зияющему провалу между двумя обломками колонн. Неведомая сила волокла его туда будто на ошейнике.
Иван с необычайной ловкостью уклонялся от падающих камней, перепрыгивал через трещины, он почти бежал, не понимая — куда, зачем, для чего! Наконец он бросился к этой дыре, темнеющей у подножия уходящей вверх стены, бросился во всю прыть. Шум, скрежет, пыль, мрак… Вокруг было нечто, напоминающее конец света. И всё же он видел цель. Ещё немного! Ещё чуть-чуть! Тридцать шагов! Пятнадцать… девять… шесть… Обломок колонны бесшумно ушёл в чёрный провал трещины. Иван не успел зацепиться закрай, он судорожно взмахнул руками, извернулся кошкой, адская боль вонзилась в затылок, глаза вглядывались в нишу, ту самую нишу, до которой он не успел добежать… Поздно!