Филиппъ Фирминъ, не видавшій своего родственника съ тѣхъ поръ какъ они были вмѣстѣ въ школѣ, припомнилъ нѣкоторыя исторіи, ходившія въ Рингудѣ и вовсе не дѣлавшія чести этому дэнди — исторіи объ интригахъ, картёжной игрѣ, о разныхъ разгульныхъ подвигахъ со стороны Рингуда. Разъ Филиппъ и Шарлотта обѣдали у сэра Джона, который разглагольствовалъ и предписывалъ законы, по своему обыкновенію, когда сынъ его вошолъ и спросилъ обѣдъ. Онъ получилъ приглашеніе на обѣдъ у герцога Гартертона, но передъ обѣдомъ съ герцогомъ сдѣлался припадокъ подагры. Обѣдъ отложили. Если лэди Рингудъ дастъ ему кусокъ баранины, онъ будетъ очень ей обязанъ. Для него скоро нашлось мѣсто.
— Филиппъ, это твой тёзка, и нашъ кузенъ, мистеръ Филиппъ Фирминъ, сказалъ баронетъ, представляя сына своему родственнику.
— Вашъ отецъ дарилъ мнѣ соверены, когда я былъ въ школѣ. И васъ я помню чуть-чуть, какъ здоровье доктора и мистриссъ Фирминъ?
— Какъ, Ты не знаешь, что отецъ его убѣжалъ? закричалъ младшій членъ семьи. — Не толкай меня, Эмили. Онъ убѣжалъ!
Тогда мистеръ Рингудъ вспомнилъ и слабый румянецъ покрылъ его лицо.
— Давно. Знаю. Не долженъ былъ бы спрашивать послѣ такого продолжительнаго времени.
Онъ упомянулъ, какъ герцогъ, который былъ очень забывчивъ спросилъ одного маркиза о его женѣ, убѣжавшей съ однимъ графомъ, и спросилъ у одного герцога объ его сынѣ, который, какъ всѣмъ было извѣстно, находился и дурныхъ отношеніяхъ съ отцомъ.
— Вотъ мистриссъ Фирминъ — мистриссъ Филиппъ Фирминъ! вскричала лэди Рингудъ нѣсколько тревожно.
Вѣрно мистриссъ Филиппъ покраснѣла, а румянецъ къ ней шолъ, потому что мистеръ Рингудъ впослѣдствіи удостоилъ сказать своей сестрѣ, что ихъ новый родственникъ казался грубъ и рѣзокъ, но жена его была прехорошенькая молодая женщина, которую представить можно было вездѣ, Шарлотту попросили пѣть послѣ обѣда. Мистеръ Рингудъ былъ въ восторгѣ. Голосъ ея былъ совершенно вѣрный. То, что она пѣла, она пѣла превосходно. Когда наши друзья уѣзжали домой, мистеръ Рингудъ протянулъ Филиппу цѣлый палецъ, и между тѣмъ какъ Филиппъ внутренно бѣсился на его дерзость, думалъ, что онъ совершенно очаровалъ своихъ смиренныхъ родственниковъ, и что онъ былъ чрезвычайно добродушенъ и дружелюбенъ.
Не знаю почему покровительство этого человѣка сердило нашего достойнаго друга до талой степени, что вывело его изъ всякихъ границъ вѣжливости и разсудка. Я подозрѣваю, что свободное обращеніе, принятое мистеромъ Рингудомъ съ мистриссъ Филиппъ, сердило ея мужа, Рингудъ не говорилъ ничего такого, чѣмъ можно бы обидѣться, онъ вовсе не желалъ обижать, можетъ-быть онъ даже считалъ себѣ необыкновенно пріятнымъ, можетъ-быть онъ былъ съ нею не болѣе дерзокъ, какъ съ другими женщинами, но когда Филиппъ говорилъ о немъ, глаза его свирѣпо сверкали и онъ выражался объ этомъ новомъ своёмъ знакомомъ и родственникѣ, съ своимъ обычнымъ чистосердечіемъ, какъ о выскочкѣ, о дерзкомъ, самонадѣянномъ дуракѣ, которому ему очень хотѣлось бы выдрать уши,
Какъ добрыя женщины умѣютъ распознавать недобрыхъ мущинъ? Или это по инстинкту? Какъ онѣ узнаютъ эти исторіи о мущинахъ? Я увѣряю, что я никогда не говорилъ моей женѣ ни хорошаго, ни дурного о мистерѣ Рингудѣ, хотя, разумѣется, я слышалъ — кто ихъ не слыхалъ? — маленькіе анекдоты о его карьерѣ. Его поведеніе съ миссъ Уиллоуби было бездушно и жестоко; его поступокъ съ несчастной Бланшъ Пэйнтеръ никто не можетъ защищать. Моя жена выражаетъ своё мнѣніе о Филиппѣ Рингудѣ, о его жизни, правилахъ и нравственности взглядами и молчаніемъ, которые убійственнѣе самыхъ горькихъ словъ сарказма или упрёка. Филиппъ Фирминъ, знающій ея привычки, наблюдающій за ея чертами и, какъ я говорилъ пресмыкающійся у ея ногъ, примѣтилъ ужасные взгляды этой дамы, когда началъ описывать ей свою встрѣчу съ своимъ кузеномъ и великолѣпный покровительственный видъ, принимаемый мистеромъ Рингудомъ.
— Какъ? сказалъ онъ: — вы любите его не болѣе меня? Я очень радъ.