Джарманъ подшучивалъ довольно зло надъ привязанностью Ридли къ Филиппу; онъ могъ презирать человѣка и за то, что онъ не былъ джентльмэнъ и оскорблять его за то, что онъ джентльмэнъ. Я встрѣчался въ свѣтѣ съ людьми, для которыхъ послѣднее обстоятельство — непростительное преступленіе, причина къ безпрерывному сомнѣнію, раздору и подозрѣнію. Что можетъ бытъ естественнѣе или обыкновеннѣе, какъ ненавидѣть другого за то, чѣмъ вы не можете быть?
Однако, кромѣ завистниковъ, у васъ есть и поклонники въ жизни. Кромѣ остроумія, которое онъ понималъ, кромѣ генія, который у него былъ, Ридли восхищался красивою наружностью и изящнымъ обращеніемъ, и у него всегда былъ какой-нибудь простой герой, котораго онъ втайнѣ любилъ, обожалъ и боготворилъ. Онъ любилъ быть въ обществѣ прекрасныхъ женщинъ и аристократическихъ мущинъ. Филиппъ Фирминъ съ своимъ прямымъ и рѣзкимъ обращеніемъ со всѣми тѣми, кто былъ выше его званіемъ, имѣлъ свое собственное благородство въ обращеніи; и если даже у него было не болѣе двухъ пенсовъ въ карманѣ, онъ засовывалъ въ него руки съ независимостью первѣйшаго дэнди, когда-либо расхаживавшаго по Пэль-Мэльской мостовой. Какъ онъ былъ хладнокровенъ! нѣкоторые могли, не совсѣмъ неосновательно, принять это за наглость, это очаровывало Ридли. Обладать такою наружностью, такимъ обращеніемъ, имѣть возможность смотрѣть въ лицо обществу, трепать его по плечу и держать его за пуговицу — чего не далъ бы Ридли за такую возможность, за такія способности? Не угодно ли вамъ помнить, что я не хвалю за это Джона Джэмса, а прямо говорю каковъ онъ былъ. Я надѣюсь, что у насъ никого не будетъ въ этой исторіи безъ своихъ маленькихъ недостатковъ и особенностей. Джарманъ былъ совершенно правъ, когда говорилъ, что Ридли любитъ знатное общество. Мнѣ кажется, что его родословная тайно мучила его. Онъ предпочолъ бы скорѣе былъ джентльменомъ, чѣмъ такимъ великимъ геніемъ; но если у насъ съ вами нѣтъ своихъ собственныхъ слабостей, то постараемся смотрѣть снисходительно на эту слабость моего друга.
Джолу Джэмсу въ голову никогда не приходило выговаривать Филиппу за его лѣность, Филь походилъ на лиліи въ долинѣ, по мнѣнію живописца. Ему не опредѣлено было трудиться и прясть, но жать себѣ въ волю, рости, грѣться на солнышкѣ, облекаться великолѣпіемъ. Маленькое общество живописцевъ знало каковы были средства Фирмина. Онъ имѣлъ своихъ собственныхъ тридцать тысячъ. Тридцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ, сэръ, въ рукахъ, да, будущее наслѣдство огромнаго богатства отца! Роскошью такъ и вѣяло отъ этого одарённаго столь щедрыми дарами молодого человѣка. Его мнѣнія, шуточки, смѣхъ, пѣніе имѣли вѣсъ тридцати тысячъ фунтовъ, сэръ! Зачѣмъ ему было работать? Посовѣтуете вы молодому дворянину пойти въ подмастерья? Филиппъ могъ лѣниться какъ любой лордъ, если хотѣлъ. Ему надо бы носить щегольское платье, ѣздить на прекрасныхъ лошадяхъ, обѣдать на серебрѣ и пить шампанское каждый день. Джонъ Джэмсъ весело работалъ до захожденія солнца и за восемь пенни въ Уардаурской улицѣ имѣлъ блюдо мяса и рюмку портера за своимъ смиреннымъ обѣдомъ. Въ тѣхъ же мѣстахъ, гдѣ собиралась молодёжь, уютное мѣстечко у камина всегда находилось для Фирмина. Хотя Джарманъ былъ свирѣпый республиканецъ, однако у него находилась улыбка для аристократа Фирмина и онъ всегда принималъ особенно франтовскій видъ, когда его приглашали обѣдать въ Старую Паррскую улицу. Мнѣ кажется Филиппъ любилъ лесть. Я сознаюсь, что это была его слабая сторона и что мы съ вами, мой любезный сэръ, разумѣется, гораздо выше его въ этимъ отношеніи. Джонъ Джэмсъ, который любилъ его, готовъ былъ уговаривать его послѣдовать совѣту его тётки и кузины и жить въ лучшемъ обществѣ; но мнѣ кажется, что живописецъ не захотѣлъ бы, чтобы его любимецъ пачкалъ свои руки излишнимъ трудомъ и даже восхищался мистеромъ Филемъ именно за то, что онъ былъ лѣнивъ.
Сестрица, конечно подавала ему совѣты и относительно того общества, въ которомъ онъ долженъ бывать, и занятій, полезныхъ для него. Но когда другіе его знакомые намекали, что его лѣность сдѣлаетъ ему вредъ, она не хотѣла слушать ихъ порицаній.
— Зачѣмъ ему работать, если онъ не хочетъ? спрашивала она. — У него нѣтъ наклонности пачкать бумагу. Вы не захотѣли бы, чтобы онъ сидѣлъ цѣлый день, рисовалъ головки куколокъ на полотнѣ и работалъ какъ невольникъ. Славная мысль, нечего сказать! Дядя хочетъ доставить ему мѣсто. Вотъ чего ему нужно! Ему слѣдуетъ быть секретарёмъ въ иностранномъ посольствѣ, и онъ будетъ!