И онъ срывалъ съ себя галстухъ, какъ-будто одна мысль о свѣтскихъ приличіяхъ душила его.
Это, разумѣется, было на послѣдней ступени его карьеры; но я выбираю изъ его біографіи всё, что можетъ дать наиболѣе лучшее понятіе о характерѣ моего друга. Въ то время — онъ теперь за границей и, кромѣ того если его собственный портретъ бросится ему въ глаза, я увѣренъ, что онъ его не узнаетъ — мистеръ Филиппъ въ нѣкоторыхъ вещахъ былъ упрямъ какъ осёлъ, а въ другихъ слабъ какъ женщина. Онъ былъ чувствителенъ, какъ ребёнокъ, ко всему нѣжному, безпомощному, милому или патетическому; а къ обману онъ питалъ сильнѣйшее презрѣніе, гдѣ бы ни находилъ его. У него было много добрыхъ намѣреній, которыя часто колебались и рѣдко приводились въ исполненіе. У него было множество дурныхъ привычекъ, корень которыхъ, вы знаете, лѣность, говорятъ. Многимъ изъ этихъ дурныхъ наклонностей онъ потакалъ, и хотя кричалъ: «виноватъ, грѣшенъ я» очень откровенно, когда его обвиняли въ грѣхахъ, преступникъ очень часто грѣшилъ снова послѣ того, какъ обѣщалъ исправиться. Онъ хотѣлъ непремѣнно добиться до того, чего ему хотѣлось. Чего онъ не любилъ, того уже онъ не дѣлалъ. Онъ любилъ хорошіе обѣды, хорошее вино, хорошихъ лошадей, хорошее платье, любилъ проводить ночи въ пирушкахъ, и всѣми этими удобствами жизни (или какими-либо другими, о которыхъ онъ воображалъ, или которыя были у него подъ-рукой) имъ пользовался совершенно свободно. Онъ ненавидѣлъ лицемѣріе. Онъ говорилъ всё, что приходило ему на мысль о предметахъ и о людяхъ, и разумѣется, часто ошибался и часто поддавался предубѣжденію, и часто возбуждалъ крики негодованія или недоброжелательный шопотъ ненависти своимъ свободнымъ способомъ выраженія. Онъ вѣрилъ всему, что ему говорили, до-тѣхъ-поръ, пока сообщавшій ему сведѣніе не обманулъ его раза два, послѣ чего имъ не хотѣлъ вѣрить ничему. И вы увидите, чти его пылкое легковѣріе было также нелѣпо, какъ и послѣдующее упорство въ недовѣріи. Мой милый, юный другъ, самая полезная дорога въ жизни — средняя. Не вѣрьте вполнѣ никому, потому-что васъ могутъ обмануть, но и не показывайте полнаго недовѣрія, потому-что это нелестно для вашего друга. Чорная краска не очень черна; а бѣлая bon Dieu! какая же краска можетъ долго оставаться бѣлою въ нашемъ климатѣ? Если Филиппъ потакалъ своимъ прихотямъ, я полагаю, что и другіе также любятъ потакать себѣ, и кромѣ того, знаете, ваши безукоризненные герои давно уже вышли изъ моды. Быть молодымъ, красивымъ собою, здоровымъ, голоднымъ по три раза въ день, имѣть денегъ вдоволь, способность быстро засыпать и ничего не дѣлать — всё это, конечно, весьма опасныя искушенія для мущины; но мнѣ кажется и знаю такихъ, которые не прочь бы подвергнуться опасностямъ этого искушенія. Положимъ, что бываютъ праздники, но развѣ не бываетъ также и будничныхъ дней? Положимъ, сегодня праздникъ; но не могутъ ли завтра явиться слёзы и раскаяніе? Такія времена ожидаютъ мистера Филя и поэтому пусть его отдыхаетъ и наслаждается главы двѣ.
Глава VII
IMPLETUR VETERIS BACCHI
Это время, это весёлое время Брандоно, устрицъ, лѣности, куренія, пѣсенъ по ночамъ и содовой воды по утрамъ, на головы одинокаго и холостого — это правда, но за то беззаботнаго; это время, когда денегъ было вдоволь, когда сегодня было весело, а о завтра не думалось, это время часто вспоминалось Филиппомъ впослѣдствіи. Мистеръ Филь не очень восторженно смотрѣлъ на жизнь. Плоды міра сего, которые онъ вкушалъ съ тайнымъ наслажденіемъ, я долженъ признаться, были самые обыкновенные, садовые, а честолюбіе лѣнтяя не заходило далѣе возможности гулять по солнечной сторонѣ сада, наѣсться до-сыта, а потомъ спокойно отдыхать въ бесѣдкѣ изъ виноградныхъ лозъ. Зачѣмъ родители матери Филя оставили ей тридцать тысячъ фунтовъ? Конечно, многіе были бы рады сдѣлать столько же для дѣтей своихъ; но если бы у меня было десять человѣкъ дѣтей, я оставилъ бы каждому изъ нихъ или по сту тысячъ, или одинъ насущный хлѣбъ.
— Люди созданы работать или лѣниться, утверждалъ Филиппъ съ своей обыкновенной энергіей выраженія. — Когда индійскій воинъ идётъ на охоту, онъ трезвъ, дѣятеленъ, неутомимъ; никакія опасности не устрашаютъ его и никакіе труды не утомляютъ. Онъ терпитъ зимній холодъ; онъ спитъ на лѣсныхъ листьяхъ; онъ питается кореньями или добычею своей стрѣлы. Когда онъ возвращается въ свою деревню, имъ наѣдается до пресыщенія; онъ спитъ можетъ быть до чрезмѣрности. Когда дичь съѣдена, а огненная вода выпита, опять онъ выступаетъ въ пустыню; онъ лазить ловче двуутробки; онъ душитъ медвѣдя. Я индѣецъ; этотъ клубъ мой вигвамъ. Барбара, моя жена, принеси мнѣ устрицъ, кружку пѣнящагося чорнаго пива блѣднолицыхъ, или я повѣшу твой черепъ съ волосами на шестѣ въ моей палаткѣ.