И Барбара, добрая, старая служанка въ этой тавернѣ бандитовъ отвѣтитъ, бывало:
— Какія вы пустяки болтаете, мистеръ Филиппъ!
Гдѣ теперь эта таверна? гдѣ всѣ весёлые люди, собиравшіеся тамъ? Вывѣска снята, пѣсня безмолвствуетъ, трубки разбиты и пепелъ разсѣялся по вѣтру,
Еще нѣсколько поболтаемъ о весёлыхъ дняхъ Филиппа — и довольно. Онъ былъ принятъ въ адвокаты и на ужинѣ, которымъ онъ праздновалъ своё вступленіе въ адвокатуру, собралось насъ человѣкъ двѣнадцать его старшихъ и младшихъ друзей. Квартира въ Пергаментской улицѣ была вся предоставлена ему въ этотъ день. Мистеръ Ван-Джонъ, кажется, уѣхалъ куда-то далеко на охоту, но мистеръ Кассиди былъ съ нами и многіе знакомыя Филиппа, школьные, свѣтскіе и университетскіе. Былъ отецъ Филиппа, и дядя Филиппа Туисденъ, и я, уважаемый и почтенный старшій его товарищъ въ школѣ, и другія изъ нашего бывшаго училища.
Вина были изъ погреба доктора Фирмина. Слуги его служили гостямъ. Отецъ и сынъ любили пышное гостепріимство, и относительно комфорта, пиръ Филиппа былъ богатый.
— Ужинъ, я люблю ужинъ больше всего! и для того, чтобы насладиться вашимъ ужиномъ, я съѣлъ за обѣдомъ только кусочекъ баранины! закричалъ мистеръ Туисденъ, встрѣчая Филиппа.
Мы нашли ого, пріѣхавъ изъ Темпля, гдѣ Филиппъ обѣдалъ въ залѣ коллегіи, въ парикѣ и мантіи, съ другими членами этой коллегіи, уже въ квартирѣ Филиппа и кушающаго десертъ молодого адвоката.
— Онъ здѣсь давно, сказалъ мистеръ Брайсь, занимавшій должность буфетчика: — такъ и бросился на оливки и макароны. Не буду удивляться, если онъ сунулъ ихъ въ карманы.
Брайсь не слишкомъ уважалъ мистера Туисжена, котораго достойный буфетчикъ откровенно называлъ скупымъ скотомъ. Между тѣмъ Тальботъ воображалъ будто старикъ уважаетъ его, всегда разговаривалъ съ Брайсомъ и обращался съ нимъ съ весёлымъ дружелюбіемъ.
Собрались другіе гости, непринадлежавшіе къ адвокатурѣ; мистеръ Туисденъ говорилъ за всѣхъ. Онъ сіялъ восторгомъ. Онъ чувствовалъ себя въ духѣ. Онъ распоряжался за столомъ Филиппа. Право никто никогда не подчивалъ гостепріимнѣе чужимъ виномъ; самъ Филиппъ былъ молчаливъ и растревоженъ. Я спросилъ его: не утомила ли его страшная церемонія, которую онъ только-что выдержалъ?
Онъ нѣсколько тревожно глядѣлъ на дверь, и зная нѣсколько о положеніи дѣлъ дома, я подумалъ, что, вѣроятно, онъ имѣлъ съ отцомъ одинъ изъ тѣхъ споровъ, которые въ послѣднее время случались такъ часто между ними.
Гости почти всѣ собрались, занимались разговоромъ и пили превосходное бордоское доктора, когда Брайсъ доложилъ о докторѣ Фирминѣ и мистерѣ Тёфтонѣ Гёнтѣ.
«Чортъ возьми мистера Тёфтона Гёнта!» чуть было не сказалъ Филиппъ, однако онъ вскочилъ, подошелъ къ отцу и встрѣтилъ его очень почтительно; потомъ онъ поклонился джентльмэну, представленному подъ именемъ мистера Гёнта, и они сѣли за столъ, докторъ занялъ своё мѣсто съ своей обыкновенной изящной граціей.
Разговоръ, довольно живой до пріѣзда доктора Фирмина, нѣсколько утихъ при его появленіи.
— У насъ была ужасная ссора два дня тому назадъ, шепнулъ мнѣ Филиппъ. — Мы пожали руку другъ другу и примирились, какъ вы видите. Онъ не долго останется: за нимъ пришлютъ черезъ полчаса. Онъ скажетъ, что за нимъ прислала герцогиня, и поѣдетъ пить чай въ клубъ.
Докторъ Фирминъ поклонился и грустно улыбнулся мнѣ, пока Филиппъ говорилъ. Кажется, я немножко покраснѣлъ, мнѣ сдавалось, что докторъ зналъ, о чомъ его сынъ говорилъ св мной. Онъ тотчасъ началъ разговоръ съ лордомъ Эскотомъ; онъ надѣялся, что отецъ его здоровъ.
— Вы поддерживаете его здоровье, докторъ. Вы не даете мнѣ возможности сдѣлаться его наслѣдникомъ, сказалъ молодой лордъ.
— Передавайте же бутылку, молодые люди! Мы намѣрены проводить васъ всѣхъ отсюда! кричитъ Тальботъ Туисденъ съ твёрдымъ намѣреніемъ попировать на чужой счотъ.
— Прекрасно сказано, сэръ! подхватилъ незнакомецъ, представленный подъ именемъ мистера Гёнта: — и безподобное вино. Ага Фирминъ! я знаю это вино, и онъ чмокнулъ губами, потягивая бордоское. — Это ваше бордосское съ 26 года — въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія.
— Этотъ красноносый, кажется, знатокъ, шепнулъ Розбёри, сидѣвшій возлѣ меня.
Розбёри, любимецъ Мэй-Фэра. Розбёри, визитныя карточки и пригласительные билеты на каминѣ котораго заставляли всѣхъ мущинъ широко раскрывать глаза отъ удивленія, нѣкоторыхъ хмуриться отъ зависти. Носъ незнакомца дѣйствительно былъ нѣсколько красенъ. Къ этому я могу прибавить, что платье его было чорное, лицо блѣдное и не весьма тщательно выбритое, бѣлый галстухъ грязенъ, а глаза налиты кровью. Онъ какъ-будто ложился въ постель не раздѣваясь, точно весь въ пуху.