— Ты выполнил замечательное дело, — сказал я ему, — удивительное дело!
Он устало улыбнулся и поднял взор к небу, на котором уже догорали звезды.
— Вернемся домой, — проговорил он, — уже рассветает.
Только тогда, когда мы вернулись в наш номер, я заметил, как бледен был мой друг, и какое выражение усталости лежало на его лице. Только глаза его ярко горели.
— А каким же образом ты провел убийцу? — спросил я после того, как мы сели за чай.
— Таким же образом, каким она провела барона, — ответил Стагарт. — Я сделал вид, что страстно влюблен в нее. Наши прогулки продолжались далеко за полночь, и не раз во время этих прогулок я имел полную возможность ближе узнать преступницу, познакомиться с ее качествами, убедиться в том, что она великолепно образована. Благодаря моим громадным выигрышам она забыла всякую осторожность, и она применила ту же хитрость, чтобы завлечь меня, какую применяла к барону и которая ей, вероятно, не раз удавалась.
Только что окончил мой друг свой рассказ, как распахнулись двери, и в комнату стремительно вбежала бледная женщина с залитым слезами лицом.
Она бросилась перед Стагартом на колени и поднесла его руку к своим губам.
Это была баронесса де Руссель.
Мой друг поднял ее с нежностью и подвел к стулу. Но ни один художник, ни один поэт не был бы в состоянии передать выражение глаз, в которых светилось величайшее блаженство от сознания того, что силою своего ума он спас молодую невинную человеческую жизнь.
Дом смерти
Разбирая недавно свои бумаги, я нашел пакет писем, по которым можно было воскресить замечательную историю. Даже не будь участия в ней моего друга Фрица Стагарта, эта трагедия была бы достаточно интересна для того чтобы быть воскрешенной из прошлого. Благодаря роли, которую играл в развитии этой темной истории мой друг, благодаря неожиданному концу этой женской драмы, имевшему место только благодаря гениальной ловкости сыщика Стагарта, она является вместе с тем одним из самых характерных приключений в жизни моего друга.
Я поэтому опишу это происшествие, придерживаясь строго фактов и не вмешивая сюда личного литературного элемента, и поэтому приведу только ту переписку, которая частью попала в руки моего друга, частью же явилась вещественным доказательством в судебном деле несчастной героини «Дома смерти». Только в конце я буду принужден привести частью письма моего друга, частью мои собственные заметки, частью данные судебного разбирательства.
Я привожу пожелтевшие письма по порядку:
Первое письмо.
Эллен Робертсон графине фон Таннен, в Берлин.
Лондон, май 1904.
Дорогой друг!
Прости меня за то, что я несколько недель не давала своему единственному другу никаких известий о себе. Ты имеешь полное право сердиться на меня, так как моя небрежность не может быть оправдана ничем, она явилась исключительно следствием эгоизма.
Или, может быть, я заслужу прощение, если признаюсь, что эгоизм этот был порожден жизнью столь полной счастья и блаженства, что я совершенно отдалась этому скверному чувству.
Когда человек счастлив, он ни на что не обращает внимания. Для него и прошедшего и будущего как бы не существует. Он живет одним настоящим.
Теперь я выдала себя. Итак, благородная графиня фон Таннен, дорогая подруга детства, дорогой друг, прими мою исповедь:
Я влюблена. (Фу, как банально.) Ваш немецкий язык слишком беден, чтобы выразить в нескольких словах это чувство. «I am in love», говорим мы, англичане, и этим все сказано. «Я в любви», значит это в переводе. Я изнываю, я исчезаю в любви. Моя особа, моя индивидуальность, мои мысли, все мое существо поглощено любовью…
Он итальянец. Может быть, ты его знаешь. Его зовут граф Коста. Он владеет обширными поместьями в Сицилии. Его отец служил под начальством Гарибальди. Он замечательный человек. Он не красив, но обворожителен. Не галантен, но вежлив. Не болтун, но полон остроумия, когда он нарушает молчание. Из него исходит какая-то сила. Его таинственная воля подчинила меня, как только я с ним встретилась.
И мать, и отец желали этого брака. Я очень богата, а он очень древнего рода. Сначала я противилась этому плану. Мое упрямство рассеялось как дым, как только я его увидала. Если я страдаю, если что и может подвергнуть опасности все мое счастье, то только сознание, что ему не в силах противостоять никакая женщина.
Ты, наверно, улыбаешься. Ты, может быть, с состраданием и с неодобрением покачаешь головой и подумаешь, что я отдалась во власть слишком пылким чувствам.
Ты ведь всегда была холодна и рассудительна. И все-таки ты так добра. Ты женщина, познавшая счастье. В твоем последнем письме ты пишешь, какое счастье дал тебе вкусить твой муж. Я не сомневаюсь, что твое счастье вместе с тем и его счастье. Должно быть так чудно получать счастье делая близкого человека счастливым. Я думаю, это испытывает твой муж. Это испытываю я. Я хочу только дать счастье другому.