— Конечно, — ответил мистер Клингсфорд. — Но ей ни разу не удалось найти ни малейшего следа, к которому можно было бы прицепиться. Даже когда мы при соблюдении полнейшей тайны посыпали тонким слоем пыли пол подвала, чтобы получить отпечаток ног вора, тот уничтожил наш план, прикрепив к своим подошвам деревянные дощечки, которые, конечно, оставляли весьма не характерный след.
— И ни на кого не падает подозрения?
— Нет. Над каждым служащим банка, начиная от сторожа и кончая главным кассиром, был установлен продолжительный тайный надзор, но и в этом направлении не удалось ничего добиться.
Стагарт поднялся.
— Могу я вас просить показать мне внутреннее помещение Южно-Африканского банка?
— С громадным удовольствием, — ответил мистер Клингсфорд.
Мы поехали в банк, и Стагарт подверг массивное здание его с внешней стороны подробному осмотру.
— Снаружи вор никак не мог пробраться в помещение банка, — проговорил директор. — Все ставни и затворы сделаны из массивного железа, и я почти микроскопически исследовал каждый угол.
Стагарт пожал плечами.
— Не нужно ничего упускать из виду, — ответил он. — Человеческий гений может проникать через всевозможные затворы, не оставляя после себя никаких следов.
При этих странных словах мистер Клингсфорд покачал с недоверием головой, я же, знавший проницательность и изумительный талант Стагарта, с полным доверием отнесся к его словам.
Внутреннее помещение банка ничем не отличалось от обыкновенных помещений современных банков. В первом этаже находилась главная контора с кассами, кругом нее большим полукругом расположены были приемные для клиентов. В верхних этажах было помещение правления, затем кабинет директора, служебные помещения банка и служащих. Массивная лестница вела из запертой наглухо комнаты в подвальное помещение, в котором хранились наличные ценности банка.
— Значит, совершенно не существует потайного входа, который мог бы быть знаком вору? — спросил Стагарт, поднимаясь из подвала после осмотра.
— Нет. В денежные кладовые ведет одна только эта лестница, — ответил директор.
— А полиции еще не пришла мысль установить тайный надзор у этой лестницы?
— Как же, — ответил мистер Клингсфорд. — За все время надзора в банке не было ни одной кражи. Но ведь я не могу допустить, чтобы в моем банке день и ночь находились сыщики.
— Все, что вы мне рассказали, мистер Клингсфорд, — проговорил задумчиво мой друг, — указывает на то, что вор всегда отлично осведомлен о ваших намерениях и планах полиции. Вот это может нам служить исходной точкой.
— Вы думаете, что мы имеем дело только с одним вором? — спросил директора.
— Конечно, — ответил с уверенностью мой друг. — Если бы было несколько соучастников, они давно выдали бы себя каким-нибудь неосторожным шагом.
— А что вы намерены предпринять прежде всего, мистер Стагарт, чтобы быть счастливее нашей лондонской полиции?
— Прежде всего, я предприму совершенно то же самое, что предприняла полиция, — ответил мой друг. — Когда дело идет о диагнозе, я полагаюсь только на собственный глаз и на собственный опыт. Только когда я сам удостоверюсь в безрезультатности этой простейшей тактики, я принужден буду предпринять другие меры, но какие именно, я еще в данную минуту не выяснил.
— В таком случае, — проговорил директор, — поступайте так, как вам кажется лучшим. Я вполне полагаюсь на вас. Вашим планам не помешает, если я пока буду жить в здании банка?
— Напротив, я об этом хотел вас просить, — ответил Стагарт.
В течение следующих двух недель нам пришлось промаяться. По ночам мы, не смыкая глаз, дежурили то здесь, то там, но все было спокойно и мы не могли найти ничего подозрительного. Через две недели мистер Клингсфорд попросил нас в свой кабинет.
Он был бледен, колени его дрожали. Глаза его были распухшими, и в них был какой-то неестественный блеск. Все выражение лица указывало на то, что им овладел ужас, который обыкновенно овладевает человеком, когда он стоит перед сверхъестественной и неразрешимой загадкой.
Молча подвел он нас к своему столу и дрожащей рукой указал на лист бумаги.
Стагарт взял этот лист со стола и прочел его. Затем он покачал несколько раз головой и передал его мне. На нем очевидно измененным почерком было написано следующее:
Как легко Вас провести! И твои защитники еще глупее тебя. Завтра жди моего посещение.
Красный Джек.
— Этот «Красный Джек», кажется, не чувствует к нам большого уважения, — проговорил Стагарт со злобным юмором. — Каким образом эта записка попала в вашу комнату, мистер Клингсфорд?