— Успокойтесь, — проговорил Стагарт. — Я не понимаю, почему вы себя считаете виновницей смерти барона. Ведь он не кончил жизнь самоубийством, а его убили.
Я в удивлении поднял голову, и русская тоже взглянула с ужасом на моего друга, так решительно высказавшего это предположение. Только баронесса качала головой.
— Нет, нет! — воскликнула она. — Не говорите этого! Никто его не убивал! Он сам себя лишил жизни! О, горе мне! Никогда больше я не найду себе покоя!
— А все-таки я утверждаю, — возразил уверенно Стагарт, — что барон стал жертвой утонченного преступления. Следы ног ясно указывают на то, что его притащили к этому дереву и на его шее ясно видны следы пальцев, задушивших его до этого. Его повесили на это дерево уже задушенного для того, чтобы обмануть правосудие.
Я уже привык к быстрому и логическому диагнозу моего друга, так как уже неоднократно присутствовал при его следствиях, и поэтому я нисколько не был удивлен. Тем большее впечатление произвели его слова на обеих женщин, которые дико уставились на него.
— Убит! — воскликнула баронесса сквозь зубы, как-то неестественно подчеркивая каждое свое дальнейшее слово. — Но кто мог совершить подобное убийство?
— Может быть, ваши предположения ошибочны, граф, — проговорила г-жа Георгиевская. — Кому могла быть выгодна смерть человека, которого здесь никто не знал?
— В стране, в которой все поклоняются золотому тельцу, ваш вопрос наивен, — ответил мой друг, стараясь разжать судорожно сжатую правую руку убитого.
— Барон ограблен — это вполне объясняет преступление.
В этот момент ему удалось разжать пальцы убитого. Маленькая голубоватая лента упала на землю. Стагарт поднял ее и показал нам.
— Может быть, вы мне объясните, баронесса, каким образом попала сюда эта ленточка?
Невольно мы все взглянули на баронессу. На ней было белое платье, обшитое голубой рюшью. На левом ее рукаве недоставало ленточки.
С диким криком снова упала баронесса без сознания.
Полиция, которая первоначально намеревалась констатировать самоубийство, которые часто случаются в этой стране узаконенного грабежа и мошенничества, ввиду энергичных настояний Стагарта принуждена была согласиться с тем, что барон де Руссель был убит и ограблен.
Следствием всего этого был обыск в номере, который занимал барон со своей супругой. Русская, не желавшая оставить свою подругу одну в эти тяжелые минуты, настоятельно просила нас присутствовать при обыске и Стагарт, не особенно-то доверявший монакским властям, согласился на это.
Полицейский комиссар, производивший обыск, установил тот факт, что денег не оказалось ни в самой комнате барона ни в сундуках убитого.
— Вы не имеете понятия, куда могли деваться деньги, выигранные вчера вечером бароном? — спросил комиссар баронессу, которая казалась теперь спокойнее, чем прежде.
— Никакого. Я могу только предполагать, что он носил их с собой.
— Значит, во всяком случае, мы имеем дело с грабежом. Вы не имеете ни на кого подозрения в совершении убийства?
— Имею, — ответила с горячностью молодая женщина. — Несомненно, преступление совершил тот молодой человек, который вчера в казино не отставал ни на шаг от моего мужа. Конечно, он убийца.
Русская объяснила комиссару поведение этого человека.
— Я сейчас велю его допросить, — ответил полицейский комиссар.
— Это уже невозможно, — заметил мой друг. — Насколько мне известно, он уже сегодня утром неожиданно уехал по направлению к Марселю.
— Это обстоятельство говорит против него, — проговорил комиссар и бросил вопросительный взгляд на моего друга.
Стагарт пожал плечами.
Полицейский снова обратился к баронессе.
— Вы утверждали, сударыня, что барона сопровождал его камердинер?
— Да, он вышел вслед за ним.
— Почему это он сделал?
Баронесса молчала. Она старалась не смотреть на нас. Затем она сказала после продолжительного молчания:
— Я этого не знаю.
Комиссар бросил на нее проницательный взгляд.
— Мне очень неприятно вас беспокоить, сударыня, — проговорил он. — Но я считаю необходимым произвести обыск в ваших комнатах.
— Пожалуйста, — ответила молодая женщина. — Делайте все, что вы считаете необходимым для разрешения этой ужасной загадки.