Топор был настолько острым, что я почти слышал шипение разрезаемого им воздуха.
Значит, гномы позволяют маленьким девочкам баловаться с острыми как бритва стальными штучками. И они не режутся. Значит, и взрослый мужчина может… Опа! А это еще что?
Кто-то хрипло, прерывисто дышал. Я прислушался — все верно, дыхание, только булькающее, неровное. Судя по звуку, дышал кто-то с проникающим ранением грудной клетки.
Городской Джек.
Судя по описанию, это мог быть только он.
Ну и туша! Как, черт подери, он пролез по этой лестнице?
Он валялся на полу в самом низу лестницы. Весь пол покраснел от крови, начинавшей сворачиваться, но не высыхать. Джек получил не меньше дюжины ранений, неглубоких, но нанесенных точно, в самые уязвимые места. Плюс глубокую рану в грудь, пронзившую легкое.
Я поднял лунный камень высоко над головой, чтобы получше осветить помещение.
Городской Джек почувствовал присутствие. Мутный взгляд уперся в меня. Должно быть, против света он видел меня неважно. Он протянул руку и на мгновение схватил меня за подол бобровой шубы.
— Босс? Их оказалось слишком много на меня одного. — Глаза его закрылись. Рука упала.
— Гринблатт! Риндт! Где вы, черт подери? Вы живы?
Ответа не последовало.
Я заглянул за дверь клубной комнаты. Ничего. Никого и ничего. Из помещения вынесли все, оставив только запах подземелья.
Равно как из комнаты для уединения. Из этой, вероятнее всего, в первую очередь.
Самую неприятную дверь я оставил напоследок. Ту, что, как я считал, вела в лабораторию Клики.
За ней обнаружился полный комплект Гринблаттов. Не считая, разумеется, побежавшей звать на помощь Минди.
Все лежали без сознания. Из чего следовало, что они ранены, и ранены серьезно. Некоторые гномы умеют впадать в подобие спячки или комы, если полученная ими травма угрожает жизни. В любом случае из подвала их пришлось бы выносить.
Я положил лунные камни на пустой стол и осмотрел гномов. Чисто символически. Все трое были закованы в обычные гномьи доспехи. Чтобы извлечь их из брони, требовались услуги кузнеца.
Наименее пострадавшим казался мальчишка. Он лежал дальше всех от двери. У матери, похоже, было несколько переломов. У Риндта — еще больше переломов. Вид он имел просто ужасный. Я удивлялся тому, что он еще дышит, в коме или без. Должно быть, он получил серьезные внутренние повреждения.
Всему свое время. Лунные камни гасли.
Я как раз зажигал третью лампу, когда услышал далекий рев Плоскомордого.
— Гаррет?
— Спускайся сюда. Здесь безопасно. — Если помещение и охранялось заклятиями, Городской Джек порвал их в клочья. — Осторожнее на лестнице.
Я убрал камни в карман.
Ничего нового в свете лампы я не увидел. Помещение вычистили, оставив только с дюжину пустых столов. Стен я тоже не видел — за исключением той, через дверь в которой вошел. Зато виднелся целый лес колонн — бесконечные ряды их уходили в полную гулкого эха темноту.
Уж это точно не Клика себе построила.
Зато вынесли все отсюда быстро. И детки, и их милые родители.
По лестнице загрохотали шаги Плоскомордого и еще нескольких пар ног.
— Я здесь. И что бы вы ни делали, дверей не открывайте.
Появился Тарп.
— Что, черт возьми, ты наворотил, Гаррет? Я знаю, ты ловкий парень, если тебя загнать в угол, но Городской Джек тебе не по зубам.
— Ты прав. Это, должно быть, вот эти ребята.
— Гномы? Правда? — Он подавил естественное человеческое побуждение спорить. — Ну, подумать, так это не лишено смысла. Гномы не тратят лишних слов. И чувством совести они не особенно обремененные. Увидев, что на них идет Городской Джек, они сразу, должно быть, за топоры схватились. — Тарп помолчал. — Уж лучше быть живым и терзаться совестью, чем мертвым и не терзаться ничем, — добавил он философски.
Надо обдумать эту его философию… только позже, когда у меня будет настроение.
— Угу. Если бы я увидел такую рожу, надвигающуюся на меня из темноты, я бы тоже хотел только рубить и колоть.
— Как эта задница протиснулась сюда, Гаррет? Такой здоровый?
— Не знаю. Пришлось потрудиться, наверное. Надо вытащить отсюда гномов. Можно на столах вместо носилок.
— Уверен, что это удачная мысль? Чего с ними делать на морозе?
Не могу сказать, чтобы его слова меня обрадовали, но и спорить я не мог.
— Минди? Ты здесь? Где Минди?
— Кто? Эта маленькая гномиха?
— Она.
— Кажется…
— Я здесь, мистер Гаррет, — послышался голосок от лестницы. Минди протиснулась между Джо-Фигой и парой красных фуражек. — Я хотела сунуть нож в глаз этому чудищу. Но потом подумала, он начнет пахнуть, и сколько еще ему придется здесь лежать, покуда только кости останутся? Поэтому не стала его трогать. Может, он еще на своих двоих сможет отсюда выйти, а там уже вы ему голову отрубите.