— Хорошо. Делайте свою работу. Только не оставляйте нас в подвешенном состоянии. Дайте знать, почему эти кретины охотились на Тинни. На случай, если нужно приготовиться развлечь еще один выводок олухов.
Тинни бросила на бедного Скайтса взгляд, заставивший того забыть, что он уже несколько лет состоит в счастливом браке со вполне замечательной, но обычной женщиной.
— Я это сделаю, — пообещал он. — Не сомневайтесь.
Как только я вернулся, убедившись, что наши гости и вправду покинули дом, Тинни врубила жар в департаменте отвлечений.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, дорогой.
— Я собираюсь спросить, почему жарящийся праздничный гусь обычно бывает одет плотнее, чем ты сейчас.
— Я ни на минуту не могу тебя одурачить, верно?
Нет, но она могла проделать чертовски хорошую работу, пытаясь меня отвлечь, после чего у меня не оставалось возражений.
Я лежал, погруженный в раздумья, пока не проснулся в разгар следующего утра.
5
— Помнишь прошлую ночь? — спросил я.
Тинни пыталась приготовить завтрак. Очень старательно. Она жаждала заняться благотворительностью. В ее арсенале отвлекающих маневров ничего больше не осталось. К сожалению, ей куда лучше удавалось аппетитно выглядеть, чем аппетитно готовить.
— Да. Угу. Я помню.
Ха. Нервничает. Может, даже чувствует себя слегка виноватой, хотя сами инквизиторы Стражи не заставят ее в этом признаться.
— Колбаски вкуснее, чем выглядят, — поклялась она. — И тост будет прекрасным, если ты немножко поскоблишь его ножом.
— Кип Проуз был одержим желанием готовить идеальные тосты.
Но я на это не упирал. Она уже взяла в качестве образца один из тостов Кипа и в результате сожгла этот.
— Я просто хочу вести нормальную жизнь.
Я промолчал. Пусть спорит сама с собой. Конечно, молчание — лучшая тактика в подобных ситуациях в четырех случаях из пяти. Я позволил ей болтать о чем вздумается.
Тинни выдохлась. Сердито уставилась на меня. Потом обрела второе дыхание:
— Черт возьми, Гаррет! Я знаю, о чем ты думаешь. Это не за тобой приходили головорезы. Они приходили за мной.
Ей нелегко было в этом признаться. Заставить кого-нибудь из Тейтов признаться в своей ошибке, пусть не напрямую, — такое явление встречается реже, чем зубы у курицы. И наверняка оно более драгоценно. А если признание делается без понуканий, добровольно — это просто несравненная редкость.
Я не сдавал позиций, держа на замке свой большой глупый рот, — искусство, которое все еще давалось мне нелегко. Овладей я им много лет назад, я смог бы уберечься от множества неприятностей.
— Хорошо! Ты прав! Такого никогда бы не случилось, если бы я не настояла, чтобы мы жили здесь. Покойник разобрался бы с этим идиотами раньше, чем они успели бы расковырять дверь.
Возможно, они бы вообще не добрались до двери. На свете мало настолько глупых людей, чтобы рисковать связываться с Покойником. Они бы схватили Тинни где-нибудь в другом месте. Они сделали бы так, чтобы Тинни без шума исчезла. Они в любом случае должны были поступить именно так. Зачем пытаться схватить ее здесь, ночью, когда имелся чертовски хороший шанс, что я впутаюсь в дело?
Они и хотели, чтобы я впутался. Должны были хотеть. Или этого хотел тот, кто их послал, — кем бы он ни был. Ха! Бутча и его брата не очень хорошо проинструктировали, прежде чем они отправились захватывать дикую рыжулю.
Может, Джимми Два Шага и сам понятия не имел, чего следует ожидать.
Именно так бы я и поступил, если бы занимался разбойным промыслом, — я бы сделал Джимми своим связным.
Я умял тост и колбаски и не подавился. Сделал расслабляющий вдох и объявил:
— Собираюсь навестить Синдж и Покойника.
Тинни перестала звенеть кастрюлями.
— Синдж не знает Два Шага, но ее брат может знать, — продолжал я.
— Ты сказал лейтенанту Скайтсу, что не станешь вмешиваться.
— Покойник может иметь в запасе кое-что такое, что я проглядел.
— Ты дал слово.
— А еще загляну к Морли и проверю, что он об этом думает.
Морли Дотс — мой лучший друг.
— Гаррет, ты не…
— Он сможет распространить весть, что связываться с моей девушкой номер один вредно для здоровья.
Тинни подвигала челюстями. Все было завязано на ней. Дальнейшие споры выставили бы ее мелочной.
Сработало и то, что в прошлом она трепетно заботилась о себе.
— Скорее всего, теперь никто за тобой сюда не явится.