— Я буду сама деловитость. Вот увидишь. Ты вообще не узнаешь, что я — девушка.
Да. Как же. А потом свиньи прилетят домой в курятник.
Для большинства мужчин и некоторых женщин в присутствии Виндвокер невозможно было не обращать внимания на ее пол, даже когда она хотела, чтобы его не замечали.
Я подумал, не дать ли ей знать, что Покойник о ней хорошего мнения, потом передумал. Ей совершенно не нужно было напоминать о его существовании.
Дин налил свежего чая. Мы отхлебнули.
— Синдж была права: сейчас подходящее время, чтобы ускользнуть незамеченной, — заметил я.
— Я не хочу ускользать.
— Прекрасно. Тогда ты можешь помочь с солью.
— С солью?
— Со штукой, которая пытается произвести впечатление на некоторых определенных улиток и слизняков. Слизняки и улитки не очень хорошо себя чувствуют, когда натыкаются на соль.
Неистовый Прилив Света была жертвой защищенного детства. Она понятия не имела, о чем я толкую.
— Они тают, если их посолить, — объяснил я.
— Гадость!
Но спустя секунду ее лицо просветлело.
— Я помогу с солью.
— Хочешь об этом поговорить?
— Поговорить о чем?
— Почему ты была такой подавленной после того, как проследила до логова ту тварь. Но теперь ты больше не подавлена.
— Вряд ли я хочу об этом говорить.
Она искренне верила в металлическую сеточку на волосах, которую изобрела ее дочь.
«И сетка отчасти работает».
— Я поужинал. Дин, ты превзошел самого себя.
— Вообще-то нет. Просто раньше ты ел стряпню похуже.
О-ей! Он ведь не собирается тоже изменить отношение к Тинни? Дин всегда был ее горячим сторонником. Однако, если уж быть совершенно точным, рыжуля не была таким уж хорошим поваром. При ее внешности у нее не было необходимости совершенствовать подобные навыки.
— Соль, — сказал я. — Пора ею заняться. Дин?
Бум! Передо мной шмякнулся матерчатый мешочек.
— Сбереги как можно больше.
— Я использую свою собственную, прежде чем сунусь в этот мешок. Обещаю.
53
С передней дверью все прошло легко.
Я ее открыл. Виндвокер насыпала соль вдоль порога. Я осторожно закрыл дверь.
Потом нам придется обновлять соляную линию из-за входящих и уходящих. Но дверь должна остаться закрытой, пока Доллар Дэн поменяется местами с приходящими домработницами.
Потом мы позаботились о задней двери. Ею почти не пользовались. Как и фрамугой и одним запертым на задвижку окном, через которые днем проникал свет. Это было единственное окно на цокольном этаже. Остальные заложили кирпичами во времена расцвета беззакония.
Затем мы спустились вниз, в сырой подвал. Я — с лампой, Виндвокер — волоча мешок к солью. Ступеньки стонали под моим весом. Их требовалось поменять. Они начали гнить.
— Вот гадость, — сказал я.
— Только если ты не паук.
Она была права. Повсюду висела паутина. Она покрывала камни фундамента. А еще на камнях осела сырость. Воздух был спертым, на ходу мы вздымали пыль, несмотря на влажность. Полу, так называемой утоптанной земли, не хватало всего одной чашки воды, чтобы превратиться в обычную жидкую грязь.
Наружная дверь была в худшем состоянии, нежели ступеньки.
— Не скупись тут на эту штуку, — сказал я. — Фу! Гадость! Не представляю, почему Синдж не велела все это вычистить и починить.
Просто Синдж не думала о тех частях дома, в которые не заглядывала. Она разбиралась во внешнем виде и практичности, но не в текущем ремонте. Она не будет обращать внимание на подвал, пока не рухнет дом.
Как только мы вышли из-под земли, я сообщил об этом Виндвокер. Она оглядела меня, потянула носом и сказала:
— Определенно Морли проснулся.
— Дай нам десять минут. Нам еще нужно позаботиться об окнах наверху. И мне нужно снять с себя эту дрянь.
Я вернулся на кухню, чтобы выпить чая. Виндвокер там не было.
— Куда она пошла, Дин?
Тот показал вверх.
— Пошла помыться.
— Внизу и вправду отвратно.
— Эта мне нравится, мистер Гаррет.
— Что?
Я не обратил внимания на его слова, заметив вдруг соляную дорожку, проложенную вдоль низа двери к подвалу.
— Эта женщина. Она мне очень нравится.
— Правда? А как же Тинни?
— И Тинни мне тоже очень нравится. Тинни забавная и вызывающая. Поскольку она была здесь всегда, никогда не возникало вопроса, лучшая ли она женщина, чтобы здесь быть. Но с этой, однако… Я чувствую себя расслабленным и спокойным, несмотря на то, что она из себя представляет. Я не беспокоюсь, что она начнет рявкать насчет того, о чем я понятия не имею… Понимаете, о чем я?