Главная улица, носившая гордое и вполне объяснимое название «Главная», изобиловала множеством магазинов, лавок, кафе и гостиниц, да и просто особняками богатых жителей. Повсюду сновали люди: что-то покупали, что-то продавали, изредка проезжали конные, и их лошади весело цокали подковами по мостовой. Гринер, сам не свой от счастья, зашел в первую же попавшуюся ему лавку; в той, как оказалось, продавали оружие. Несмотря на лесть продавца юноша быстро понял, что почти не разбирается в оружии, и, сообразив, что ему сейчас всучат барахло, быстро вылетел наружу. Побродив еще немного и купив у доброй на вид старушки пирожок с курятиной, он спросил дорогу к Площади Трех Фонтанов.
– Да как же, как же, милок, вона – прямехонько иди, туда носом и уткнешься, – подслеповато щурясь, объяснила старушка, а потом участливо добавила: – Гляди-ка, тощий какой, бедняга. Хочешь еще пирожок? Надо много есть, чтобы девушкам нравиться.
Гринер не собирался в ближайшее время нравиться девушкам, поэтому вежливо отказался и пошел в указанном направлении, любуясь мозаикой, которой, по старому обычаю, были украшены стены домов, выходивших на улицу. Чаще всего на стенах изображали что-то, имевшее отношение к тому, что за этими стенами находится. Воины, потрясающие мечами – на лавке оружия. Стену одной из лавок украшали скачущие лошади в красивой сбруе. Он ради любопытства зашел внутрь, и понял, каким образом такой приземленный, казалось бы, товар, оказался на главной улице в городе. Здесь торговали упряжью для коней благородных господ. Насмотревшись на умопомрачительное количество серебряных и позолоченных бляшечек, колокольчиков, узоров, тисненую кожу сёдел и расшитые шелком попоны, он даже позавидовал этим лошадям. Совсем немного.
Наконец он добрался до площади. Там и вправду находились три огромных фонтана, поражавших воображение. Статуи в центре каждого из них сверкали позолотой, они изображали морских обитателей – рыб, черепах, дельфинов. Центральный фонтан украшала статуя русалки, держащей в руках большую раковину, из которой била струя воды. Гринер подошел поближе, и заметил, что на дне фонтана с черепахой лежат монеты; он вынул медяк из сдачи, которую ему дала старушка, и кинул его в воду – на счастье. И буквально через секунду его за плечо схватила чья-то рука.
– Вот ты где! Так и думал, что найду тебя здесь. Очень спешил, даже взопрел, пока бежал.
Гринер оглянулся и увидел барда, Таллирена. Тот стоял рядом, прикладывая кружевной платочек ко лбу, и выглядел действительно запыхавшимся.
– Ты мне очень нужен, пойдем! – попросил бард, потянув Гринера за рукав куртки.
– Куда?
– В Ассамблею.
– Зачем?
Бард потащил его за собой через толпу, умело лавируя между людьми, и то и дело просил прощения за то, что кого-то толкнул. Между извинениями он объяснял Гринеру:
– Я дал другу попользоваться своим подмастерьем, а он его угробил, подлец.
«Такое объяснение ничего не объясняет», – подумал Гринер. На самом то деле это даже больше все запутывало. Юноша ловко увернулся от торговки цветами, столь хорошенькой, что он пожалел, что не съел перед этим сто пирожков, и поинтересовался:
– Попользоваться? Угробил?
– Мэви собирался выступать у какого-то графа, не помню, да и не столь важно; помощника у него на тот момент не было, а без него в таких делах никуда, он и попросил дать ему моего на время. Помощник – он ведь не только флейту подает и ритм на барабанчиках отстукивает, знаешь ли… Наличие подмастерья у барда указывает на его статус.
Они покинули площадь, людей вокруг стало меньше, и это позволило Таллирену ускорить шаг, Гринер же, со всем наличествующим у него вниманием слушавший рассказ барда, отметил только, что дома вокруг становятся все богаче, все выше… «Не иначе как мы в центральную часть города идем», – решил юноша.
– А угробил он его по дурости. Или из подлости, уж не знаю, Мэви всегда завидовал моему таланту… Словом, упустил парня – тот женился.