Гринер все так же молчал, не сводя взгляда с Кендрика. А маг, разгладив изрядно помятое одеяние, склонил голову набок и уголок рта у него дернулся в нелепой попытке сгладить произнесенные слова.
– Мы вместе – сила, хочу я сказать, мы с тобой… правили бы миром, да? – Но тут Кендрик не выдержал и засмеялся, громко, взахлеб. Он стучал себя кулаками по бедрам и трясся, как в припадке. Наконец он выпрямился: – О, что же это я, вру, вру… Никакого мира, чтобы править, так гораздо веселее… Маги такие глупцы. Зачем мне нужна была Башня, спросишь ты? Ну, думаю, тебе я могу открыть этот секрет… Все эти Проколы… – Маг пошевелил в воздухе пальцами, довольно щерясь. – Все эти маленькие дырочки в реальности, в которые маги засовывают свою силу – не кажется ли тебе, что это какое-то извращение, есть в этом что-то грязное… как неестественное совокупление? Эти дырочки… Прокольчики, сколько бы их не было, их всегда мало. А теперь… их не просто много. С каждой попыткой их закрыть, и с каждым этим их большим «бабах»… самовлюбленные придурки… да, Проколов становится все больше. Согласись, я придумал гениально…
Кендрик тяжело дышал, как будто ненависть выдавливала воздух у него из легких.
– Все исчезнет. Весь этот поганый Вердленд, людишки, маги… Все. – Маг недоуменно скривился, глядя на молчащего Гринера. – Разве ты не восхищен? Почему ты молчишь, Гринер… – Кендрик сорвался на визг. – Ответь мне, скажи что преклоняешься перед моим гением, не молчи, ответь мне, скажи хоть что-нибудь!
Гринер смотрел на мага, не моргая. А потом сказал:
– Мне жаль тебя, Кендрик. – И добавил: – Прощай.
Гринер развернулся и подошел к окну, которое показывало поле боя. Вспомнил слова Кендрика, которые тот сказал, впервые встретившись с ним в этой комнате: «Туда пройти нельзя». Юноша постоял перед проемом, потом сделал шаг… И ступил на землю с той стороны. Он не сильно удивился, он вообще в этот момент ощущал странное спокойствие. Дым и туман висели в воздухе клубами, застыв густыми завихрениями. Стояла мрачная тишина. Гринер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что Кендрик кинулся с той стороны к проему окна, желая последовать за ним, но натолкнулся на невидимую преграду. Он бил кулаками в нее, как в стекло, и кричал что-то, но ни звука не проникало наружу. Лицо мага было искажено страхом и ненавистью, он раскрывал рот и исступленно колотил в пустоту. Проем окна, за которым находился Кендрик и восьмиугольная комната, просто висел в воздухе, вокруг ничего не было – ни какого-то строения, ни стены. Гринер развернулся спиной к своему врагу, и, глубоко вздохнув, пошел вперед, туда, где лежало тело Кендрика. Постепенно мир стал наполняться звуками и движениями. Медленно поплыл туман, звуки битвы раздавались будто бы издалека. Гринер увидел самого себя со спины – он склонился над телом Кендрика, положив ладонь ему на лоб. Юноша закрыл глаза и… вернулся в свое тело.
Вокруг что-то бухало, ревело и клокотало, горло саднило от дыма, но Гринер не обращал на это внимание. Он запер Кендрика в своем сне, а теперь ему предстояло его уничтожить, навсегда. Он порылся за пазухой, зажал камень в кулаке и, подняв руку, с силой сжал пальцы. Из-под них хлынул свет, болезненно яркий. Розовые лучи падали на Кендрика, и плоть его поплыла, открывая истинную суть – прозрачный камень, но не цельный, а словно расколотый гранями внутри, или собранный из множества кристаллов поменьше. Множество граней, отражая свет, сверкали так резко, что Гринеру захотелось отвернуться, чтобы не ослепнуть, но он не мог. С воплем боли, но так и не выпустив камень из обожженных пальцев, он ударил в грудь хрустального тела, в самый его центр, добавив всю свою силу, всю ярость, надежду и веру.
Хрустальная фигура перед ним запылала. Сначала розовым, потом красным, потом багровым… а затем вспыхнула белым пламенем – и погасла.
Гринер, все еще стоя на коленях у тела, раскрыл окровавленную ладонь и ссыпал на землю осколки кристалла. Посмотрел на лежащего перед ним мужчину и, заметив, как затрепетали его веки, сказал: