Выбрать главу

Разъярённые хищники повалили мальчика, и он исчез с глаз публики. Раздался крик ужаса. По лицам трёх лилипутов, Ридарелло и Ромпиколло потекли слезы: они думали, что звери уже проглотили Гвоздика. Но случилось нечто удивительное: львы завизжали, как щенята, и стали кататься по клетке, выплевывая выбитые зубы: никогда ещё не попадалась им такая твёрдая кость!

А Гвоздик, как ни в чём не бывало, с улыбкой встал на ноги — он был цел и невредим, и только платье его оказалось разорванным.

— Кис-кис! — спокойно позвал он. — Смелей, мои львятки, не бойтесь! — Но львы продолжали, словно безумные, кружиться по клетке. В конце концов Гвоздику удалось схватить одного из них за хвост; бедняжка задрожал и завизжал так, словно просил пощады.

— Эй ты, нечего капризничать! — Гвоздик погрозил ему пальцем и для большей убедительности стукнул железным кулаком по голове.

Лев сейчас же, жалобно хмыкая, начал прыгать с тумбы на тумбу и ходить на задних лапах, иначе говоря, стал проделывать все номера, которым был обучен.

Тогда Гвоздик потребовал от зверей ещё большего: одного льва он заставил кувыркаться, другого — стоять вниз головой, а лев и львица, поднявшись на задние лапы, прошлись у него под ручку. Одним словом, представление получилось изумительное: львы, из боязни получить ещё одну железную затрещину, были послушны, как собачки; и когда номер окончился, раздались бурные аплодисменты.

Никогда ещё ни один укротитель не имел такого головокружительного успеха.

Три лилипута, Ромпиколло и Ридарелло подняли Гвоздика на руки и с триумфом унесли за кулисы. Зрители от восторга кричали «браво» и требовали повторить номер. Директор прыгал от радости, так что медали на его груди звенели, словно маленький оркестр.

— Ты спас меня, Гвоздик! Дай я тебя поцелую! — И он порывисто бросился на шею Гвоздика. Но вслед за этим раздался не звук поцелуя, а крик боли: ничего не подозревавший директор расквасил себе нос о железные щёки Гвоздика.

— Да ты железный! Весь железный! — завопил он, стуча костяшками пальцев по груди Гвоздика, который, увидев, что тайна его открыта, страшно испугался.

Но директор от радости забыл и свой разбитый нос, и свою боль.

— Железный мальчик! — закричал он. — Какой замечательный аттракцион! Да это будет такой сенсационный номер, какого никогда ещё не видели на свете! Я уже представляю себе афишу: «Гвоздик, железный укротитель». Да это богатство! Это слава! — И он тут же предложил Гвоздику заключить чрезвычайно выгодный контракт.

— Твоё имя будет написано вот такими огромными буквами на тысячах афиш! Ты объездишь весь свет. Ну скажи, что ты согласен.

Услышав об афишах и путешествиях, Гвоздик сейчас же подумал о Перлине: теперь-то уж она узнает, где он находится.

Гвоздик на всё согласился.

Артисты закричали «ура!» Только Оп-ля, скривив губы, пренебрежительно произнесла:

— Сколько шуму из-за куска старого железа! — Тут она получила от своего папаши, директора цирка, такую пощёчину, которая не только заставила ее замолчать, но и разгладила презрительную гримасу.

ГЛАВА XII

ГВОЗДИК СТАНОВИТСЯ ЗНАМЕНИТЫМ, НО ОСТАЁТСЯ ПЕЧАЛЬНЫМ

Для Гвоздика наступили дни головокружительного успеха. У входа в цирк появилась большая афиша, где рядом с огромным портретом железного мальчика красовались слова: «Гвоздик, железный укротитель».

Каждый вечер цирк был до отказа набит зрителями, а на улице стояла длинная очередь людей, — желавших получить билет хотя бы на завтрашнее представление.

Под дробь барабанов и звуки фанфар Гвоздик, в красной куртке, выходил на арену. Вместо хлыста он, словно дирижёр, держал в руке лёгкую деревянную палочку. Этого ему было достаточно, чтобы командовать львами. Они очень боялись Гвоздика, и директор приказал ежедневно для бодрости духа и смелости выдавать им двойную порцию мяса, а перед самым представлением — по стакану виноградного вина.

От страха львы даже научились делать двойное сальто мортале и возить Гвоздика на спине. Не желая разгневать своего грозного и неуязвимого повелителя, они, кажется, с удовольствием дали бы обстричь себе гриву и кисточку на кончике хвоста — эмблему того, что лев — царь зверей.

Однажды во время представления молодой лев увидел на арене пуговицу, схватил сё в зубы и уже готов был проглотить, но Гвоздик бросился к нему и залез головой прямо в звериную пасть.

— Отдай сейчас же! Ты подавишься! — закричал он.

Зрители побледнели от ужаса, но опасность грозила не Гвоздику, а льву, и бедняжка действительно разинул пасть как можно шире, чтобы железная голова и руки не обломали ему зубы. А когда неуязвимый укротитель, найдя пуговицу, вытащил голову из львиной глотки, зрители разразились такими рукоплесканиями, что Гвоздик решил повторять этот трюк на каждом представлении…

Механический мальчик не был честолюбив и решил разделить свой успех с друзьями.

Гвоздик научил львов катать на спине трёх лилипутов, и дикие звери делали это очень осторожно; если же маленький человечек случайно скатывался на землю, лев принимался ласково лизать его, только бы Гвоздик не подумал, что он сбросил своего седока нарочно.

В прежние времена этот же лев проглотил бы трёх братцев одним махом, а теперь звери боялись лилипутов — друзей их грозного укротителя, и публика была в восторге.

Каждый вечер представление кончалось настоящим триумфом Гвоздика. И каждый вечер после представления Гвоздик просил у публики минутку внимания и грустным голосом произносил:

— Перлина, если ты здесь, знай, я глубоко раскаиваюсь в том, что обидел тебя. Вернись ко мне!.. — И потом прибавлял: — Если кто-нибудь из вас, синьоры, знает что-либо о Перлине, очень прошу сообщить мне об этом.

Но никто ни разу не ответил Гвоздику, и каждый вечер он уходил с арены печальный, опустив голову, несмотря на рукоплескания и восторженные крики зрителей.

В каждом городе, куда приезжал цирк, Гвоздик, как только у него выдавалась свободная минутка, бежал искать Перлину.

Артисты цирка знали печальную историю Гвоздика; все, конечно, кроме Мустаккио и Оп-ля, всячески старались утешить его. Странствующие актёры — народ пылкий, горячий, увлекающийся, они всегда легко привязываются к людям, и понятна их горячая любовь к Гвоздику, который не только помогал всем, но и делился успехом с другими.

Лилипуты старались развлечь его, рассказывали забавные истории, кувыркались и прыгали, щекотали его — всё было напрасно: им не удавалось вызвать у Гвоздика даже улыбки. Ридарелло — а смешить он был мастер — нарочно изобрёл разные новые фокусы. Например, он наливал себе в ухо пиво, а затем вытаскивал из кармана два полных стакана, не пролив при этом ни капли. Но даже глядя на него, Гвоздик не смеялся.

— Понимаю, — ты не любишь пива, — продолжал Ридарелло и, словно по волшебству, доставал из кармана огромный бидон бензина: — Ну, уж это должно тебе понравиться!

Гвоздик не хотел и бензина.

Его никак не удавалось рассмешить, и это очень огорчало актёров: ведь рассмешить Гвоздика им хотелось, пожалуй, ещё больше, чем публику.

Но вот кто радовался беде Гвоздика, так это Мустаккио. После того как он постыдно убежал с арены, директор послал его чистить конюшни; за это бывший укротитель всеми силами души возненавидел Гвоздика, который занял его место и в клетке со львами и в сердце зрителей.

Мустаккио Грозные Усы и Оп-ля часто встречались тайком и строили тысячи планов, как бы им освободиться от железного мальчишки.