Некоторое время Хэн праздно озирался, отмечая множество представителей разнообразнейших рас — они беседовали, готовились к занятиям, сдували друг у друга конспекты, веселились и занимались спортом. Хэн пересек широкий бульвар, ловко лавируя между неторопливыми многоместными экипажами, серво-автоматами и небольшими грузовиками, потом спустился платформой ниже и погрузился на пассажирскую самодвижущуюся дорогу. Прокатился мимо многоэтажных зданий, театров, администраций, клиник… Читая отметки о маршруте и вспоминая координаты, которые он зазубрил у голографической карты в космопорте, кореллианин слез возле курортного комплекса.
Он направлялся ко входу, когда за его спиной раздался полузабытый голос:
— Привет, Ловкач!
Уже много лет Хэн не слышал, чтобы кто-то обращался к нему с этим прозвищем, поэтому, когда он разворачивался на зов, правая рука привычно скользнула под куртку, нащупывая рукоять пистолета. Оружие в этом дремучем спокойном мирке было запрещено, но прагматичный кореллианин решил, что с таким риском он уж как-нибудь примирится. Он только перевесил кобуру с бедра под мышку и надел куртку.
— Бадуре! — он убрал руку с оружия и протянул ее седоволосому здоровяку, окликнувшему его. — Привет, Солдат! Что ты здесь делаешь?
Бадуре совсем поседел, отметил Хэн про себя. И живот его все больше переваливается через ремень. Но он по-прежнему смотрит на мир с высоты своего немалого роста, а пожатие его крепкой ладони заставило Хэна довольно поморщиться.
— Тебя ищу, сынок, — мрачно ответил Бадуре. Насколько Хэн помнил, Солдат всегда говорил, словно хатт на похоронах. — Неплохо выглядишь, Хэн, правда, очень неплохо. Сколько мы с тобой не виделись? Даже вуки столько не живут. Кстати о вуках, как там Чуи? Пытался найти вас обоих, но в космопорту мне сказали, что вук нанял машину и куда-то слинял.
У Солдата, похоже, шла темная полоса жизни. Хэн старался не замечать изношенной рваной туники, потрепанных сапог и не раз залатанных штанов, расползающихся по швам и пузырящихся на коленях. Но — Солдат есть Солдат — на нем по-прежнему были и форменка со всеми регалиями, и берет, темный от давнего пота, но с начищенной кокардой.
— А как ты узнал, что мы здесь? Бадуре захохотал; живот его заколыхался над старым офицерским ремнем.
— Я слежу за тем, кто прилетает, кто улетает, Ловкач. Но в данном конкретном случае я просто знал.
Дружба дружбой, но Хэн немедленно преисполнился подозрений.
— Может быть, скажешь побольше, Бадуре?
Тот снова захохотал.
— Как ты думаешь, у кого те универские тыловики с Бригии выудили твое имечко, сынок? Не хмурься. Я краем уха услышал про ярмарку у сахиелиндиели… и кое-какие слухи просочились из Корпоративного сектора, а еще мне рассказали, как кое-кто вез контрабандой воду. Я тут вертелся и услышал, как кто-то спрашивает, нет ли у кого на примете ловкого шкипера с очень быстрым корабликом. Я запустил твое имя. Но прежде, чем мы предадимся воспоминаниям, может, скажешь «привет» моему деловому партнеру?
Как оказалось, деловой партнер стоял — вернее, стояла — тут же; просто они были так увлечены, что даже не обратили на нее внимания. Девушка, даже еще не женщина, низкорослая и очень гибкая, с бледным лицом и растрепанными рыжими волосами. Такую легко было принять за парня, особенно в ее мешковатой одежде (а ботинки вообще были на пару размеров больше нужного). Костлявые ручки знали, что такое тяжелая работа. Хэн встречал подобных ей людей — мужчин и женщин — потом всегда оказывалось, что они работают на местной фабрике или руднике, или они техи самого низкого ранга или еще что-нибудь в том же роде.
— Это Хасти, — сказал Солдат. — Твое имя ей известно.
Он махнул рукой в сторону выхода.
Хэн пошел вместе с ними, но не торопливо, так, чтобы им пришлось подлаживать свой шаг к его, а не наоборот.
— Зачем я тебе понадобился? — спросил он.
Похоже, Бадуре пребывал сегодня в смешливом настроении. Его живот опять заколыхался от хохота.
— Все тот же старина Хэн Соло! Не человек, а ходячий сенсор!
Хэн в свою очередь думал о Бадуре. Его очень интересовало: а остался ли прежним сам Солдат? Много лет Бадуре был его другом и партнерам по разным авантюрам. Один раз ему довелось даже спасти шкуры Хэна и Чуи на дуге Кесселя. И, следовательно, их разговор может иметь только одно направление — Бадуре пришел требовать долг.
— Не буду тратить твое время, малыш, — сказал Бадуре. — Кому-то не терпится подвесить меня за бок над огнем. Мне нужен корабль с быстрым движком и шкипер, которому я мог бы довериться.
Солдату не терпится, чтобы он первым заговорил о выплате долга. Ладно, уважим деда.