За порогом храма - в широких улицах-туннелях, в залах и на площадях - сияет яркий солнечный свет, непрестанно льющийся из чудесных прозрачных шаров, аккумулирующих, как считает Загорский, световую энергию. А здесь сумерки. Мерцает холодным огнем ледяная глыба в «чаше». А вверху, на каменном своде сияют изображения созвездий.
Ольга ходит не спеша и освещает себе путь фонарем. Яркий сноп электрического света выхватывает то массивные подножия колонн, то шестигранные камни стенной облицовки. Иногда Ольга постукивает топориком по стенам и колоннам. Неужели здесь не скрыты какие-нибудь тайны? Особенно интересует Ольгу медицина - вот если бы найти какие-нибудь селенитские лекарства! А, может, селениты вовсе не знали болезней?
Вдруг Ольга остановилась: она заметила трепетное мерцание. До слуха ее отчетливо долетел какой-то приглушенный шум. Она оглянулась на «чашу». Сквозь трещину пробивалась струя какого-то серого газа, отбрасывая дрожащую тень. На какое-то мгновение Ольге показалось, будто зашевелились истлевшие селениты. Но это было только мгновение. «Чего пугаться, - подумала Ольга. - Обыкновенное геологическое явление. Может, некогда здесь был вулкан?..»
Струя газа достигла свода, коснулась звезд.
Прошло еще минут пять или десять, и газ перестал выходить, развеялся по храму, словно фимиам во время богослужения. Побежать и рассказать обо всем отцу, что он скажет?
Ольга кинулась бежать. Каждый ее «шаг» был менее десяти метров, только стены мелькали. Вот если б она так могла бегать по Земле! Это же был бы неслыханный, невероятный рекорд!
Вот и их «кают-компания» - сияющая, залитая светом просторная комната. Работает «аппаратная», беспрерывно пополняя и фильтруя атмосферу, отец и Загорский, сложив руки на коленях, неподвижно сидят за шахматами. Обдумывают ходы, что ли? Около них лежит на матраце Милько.
- Вы тут шахматами занимаетесь, - быстро заговорила Ольга, отодвигая шлем скафандра, - а там такое…
- Что же там произошло? - тревожно спросил Плугарь. - Почему свет погас?
- Какой свет?
- Ну, какой… Ты же видишь, что мы сидим в темноте. И партии не доиграли… Сперва свет потускнел, а затем…
Ольга едва не вскрикнула, но закусила губу, сдерживая себя. Свет заливал комнату, пронизывал все грандиозное подземелье, но они… они его не видят!
- Почему ты молчишь, Ольга? - спросил отец. - Включи, наконец, свой фонарь!
- Наши почему-то не работают, - добавил Загорский.
- Успокойтесь, отец, - едва не плача промолвила Ольга. Комок подкатывал к горлу. - Сейчас мы все выясним.
«Они ослепли! Совсем ослепли!» - думала Ольга, глядя на их лица. В широко открытые глаза Плугаря и Загорского бил свет, но они не реагировали на него. Да и фонарь Милько включен… Михаил взял его в руки и ощупью принялся разбирать…
- Понимаете, папа, - начала Ольга как можно спокойнее: я наблюдала струю газа…
- Ну, а свет?
- Свет… есть…
- Там есть свет? - обрадовался Плугарь. - Чудесно! Тогда давай скорее фонарь, Михаил починит наши и перебазируемся. Возможно, нам удастся возвратить свет и сюда…
Ольга не выдержала - всхлипнула, зажимая рот ладонью, но не могла совладать с собой, громко зарыдала.
- Что с тобой? - поднялся Плугарь. - Иди ко мне… - он поднялся и протянул к ней руки. Сквозь слезы Ольга увидела: это жесты слепого. И заплакала еще сильнее.
- Да что с вами, Оля? - поднялся и Загорский. Они стояли такие беспомощные, и Ольга прижалась к отцу.
- Я скажу вам откровенно… - заговорила Ольга. - Нельзя терять ни минуты. У вас повреждено зрение!..
- То есть, как это повреждено? - спросил Милько.
- Что ты имеешь в виду? - сжал Плугарь локоть Ольги.
- У вас временная потеря зрения. Свет есть и здесь и везде, фонари действуют, а вы не видите… - выпалила Ольга. Но не волнуйтесь, это, должно быть, на нервной почве, медицине известно множество таких случаев…
Плугарь, Загорский и Милько словно окаменели, Стояли молча, тяжело дыша. На висках у них заблестели капельки пота.
- Сядем, - наконец, произнес Плугарь. - Обдумаем…
Возбужденная Ольга начала расспрашивать.
- Расскажите, как это случилось: сразу или постепенно?
- Я уже тебе говорил, Оля, свет угасал постепенно…
- А мне казалось, - вставил Загорский, - что были и вспышки. Угасал-угасал свет, а потом вспыхивал на короткое мгновение.
- А я спал, - сказал Михаил. - Проснулся - темно.
- Головные боли есть?
- Вроде есть… - неуверенно произнес Плугарь.
- А у вас, Загорский?
- Как будто нет.
Он начал ощупывать голову, запуская пальцы в густую шевелюру.