Может быть, Вася снова начнет играть? Некоторое время профессор сидел на скамье, но музыка не возобновилась. Он поднялся, внезапно почувствовав большую усталость.
Теперь кварталы казались невероятно длинными, темными и пустынными. Старик несколько раз отдыхал, пока дошел до дома. Миновал сад, где удушливо сладко пахли последние цветы метеол, поднялся на веранду, опустился в кресло и некоторое время сидел неподвижно.
Сидел долго, и мысли спокойные, рассудительные приходили к нему. Должно быть, он ошибся, никто не крал у него ученика, и Вася исполнял это дерзкое попурри просто, чтобы посмеяться над музыкантами, которые только и знают, что бренчать фокстроты.
А может быть, Вася так зарабатывает деньги на хлеб? Впервые появилась у профессора такая мысль, и он с горечью подумал о том, что никогда ни о чем не расспрашивал мальчика и ничего не знает о Васиной жизни.
Потом вспомнилась широкая спина Глобы, затянутая в серый костюм. Он сидел возле того столика, где играл Вася. И снова профессору стало больно, снова появилось чувство обиды.
Скрипка лежала на столе в простом черном футляре. Профессор открыл крышку и несколько секунд смотрел на струны. Четырьмя светлыми линиями они прорезали коричневое дерево. Старик опустил крышку, отнес скрипку в комнату, положил в ящик большого темного шкафа и запер на ключ.
Когда он снова вышел на веранду, по небу неслись сияющие метеоры. Профессор смотрел на звездопад, и снова Васина музыка зазвучала в его ушах.
И неожиданно профессор понял: там, в кафе, Вася издевался надо всеми, кто хотел слушать затрепанные фокстроты; его музыка смеялась над Глобой, над всеми, кто хотел украсть у профессора настоящего мастера. И, поняв это, профессор облегченно вздохнул.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Они пришли в порт утром выходного дня. Празднично одетые люди спешили занять места на катерах, чтобы ехать к дальним песчаным пляжам.
Этой ночью Варвара Павловна запретила племяннику помогать Марье. Вася долго не задумывался над причиной такой нежности- Это его не интересовало. Не трогают, ну и хорошо!
Мальчик отдохнул, выспался. Его загорелое лицо весело улыбалось, когда Глоба говорил что-нибудь веселое, шутил. Вася торопил Глобу, и они вышли из дому на полчаса раньше назначенного срока. На пристани взяли заказанную со вчерашнего дня небольшую шлюпку. Вася сел за руль, а Глоба взял в руки весла, и шлюпка отчалила.
Они выехали из бухты и обогнули мол. Солнце поднималось за морем ясное, уже по-осеннему нежаркое. Оно отражалось в мельчайшей волне, и море искрилось под хрустальными лучами. Легкий ветер проносился с юго-запада и нагонял невысокие, даже не окаймленные белой пеной волны.
Море играло. Море искрилось под лучами солнца, множество солнечных зайчиков непрестанно появлялось на его поверхности. Волны слегка покачивали шлюпку, и мальчик как никогда сильно почувствовал прекрасный безбрежный простор моря под голубым бездонным небосводом.
Скрипка лежала на дне моря, и Вася должен был ее достать.
Он достанет ее с какой угодно глубины. Каким неожиданно хорошим человеком оказался этот мрачный Глоба!..
«Скрипка пролежала в воде уже много лет,- думал Вася, - но резиновый мешок не мог промокнуть, скрипка наверное не испортилась. Она цела».
Во всяком случае, он должен иметь собственную скрипку. Так сказал профессор, и так должно быть. Другой возможности добыть скрипку не будет. Может быть, вода ее немножко попортила, но это ничего. Можно будет отдать ее в починку, а своя скрипка, хоть и плохонькая, это все же лучше, чем чудесный инструмент профессора. На своей можно играть сколько захочется, а на профессорской только два часа в день.
Вася мечтал о скрипке, и Глоба не мешал ему. Под сильными ударами весел шлюпка быстро двигалась вдоль берега. Невысокая скала причудливых очертаний, которая неизвестно почему называлась Дельфином, уже появилась перед глазами.
С одной стороны скала полого спускалась к воде, с другой - круто обрывалась вниз. Надо было иметь очень богатое воображение, чтобы найти в ней сходство с плавником дельфина.
Между скалой и берегом лежала широкая полоса воды. Под водой, у самой поверхности моря, тоже виднелись скалы. Пловцы, переплывая с берега на скалу Дельфин, часто останавливались на них отдыхать. Тогда странно было видеть, как далеко в море, неизвестно на чем стоит человек.
Между подводных скал были глубокие, таинственные пропасти. Старые рыбаки говорили, что там, в бездонных морских провалах, водятся электрические скаты; никто их никогда не видел, но все верили, что они есть.