Пытаться спать было по-прежнему немыслимо, и Алистер снова начал нарезать круги по комнате. В голову лезли отрывочные картинки из пленок и такие же оборванные куски собственного опыта: день, когда он обжегся маслом, пытаясь приготовить пончики, день, когда он сломал палец, зажав его в двери, высадку на Таланте, к концу которой он превратился в один сплошной синяк... На Таланте ему в первый раз было больно больше пяти минут, необходимых на то, чтобы разыскать в аптечке лекарство, и он хорошо помнил, как ужасно себя при этом чувствуешь, даже если серьезно ничего не повреждено. Но что делать, если невозможно этого избежать? Почему-то не кажется, что гизаэлльские ребята его пожалеют сразу же, как только он с мольбами упадет на каменный пол, скорее уж наоборот. И в любом случае, после "кино" у него не получится. Может, не получилось бы и до, тут сказать невозможно, но не после монотонного "не ваше дело", которым отвечал на всякий вопрос Миэли, когда снисходил до ответа. Может у Алистера тоже быть какая-то гордость, в конце концов... И трижды плевать, подделка это или нет; надо когда-то перестать закладываться на все подряд и начать принимать вещи, какими они кажутся, тем более что возможности кому-то что-то обстоятельно доложить у него уже гарантированно не будет.
Вечность спустя - Алистер успел устать от метаний по комнате и, несмотря ни на что, начинать засыпать - дверь отворилась, впуская Алли.
- Гуляешь? - иронично заметил он. - Погуляй со мной тогда до соседней комнаты.
Алистер пошел за провожатым. Без сопротивления. Даже если предположить, что он справится с Алли, бежать тут некуда.
В комнате для допроса они заняли прежнюю диспозицию - на табурете и на столе. Алли поболтал ногами, устраиваясь, но его мальчишеские выходки больше не развлекали. Сегодня в помещении было чуть светлее, и легко можно было разглядеть экраны на двух стенах и деревянную коробку на столе. Спрашивать о ее назначении Алистер не стал.
- Алистер, - сказал Алли после долгой, тягучей паузы. - Ты, надеюсь, понимаешь, что миндальничать тут никто не собирается.
- Я понимаю, - собственный голос прозвучал тускло.
- Молодец. Хочу обрадовать тебя тем, что один из твоих коллег и товарищей по несчастью уже рассказал нам все самое интересное из твоей служебной биографии.
Прием "мы и так имеем доказательства" был стар, как основы цивилизации, и все равно принес плоды - Алистеру стало еще безнадежнее. Но ловиться на это он не станет.
- То, что он вам рассказал, на его совести.
- Даже так?
- Мне нечего больше вам сказать. Я ничего не знаю. Я не шпион. Вы сами меня выкрали.
Алли улыбнулся весело и безмятежно. С таким же выражением лица он наблюдал, как человека полосовали плетью.
- Хочешь посмотреть еще кино? - предложил он. - Короткое.
- Хорошо.
Один из экранов осветился, показывая привязанного к креслу человека. Темная кожа, черные волосы, мягко очерченное лицо, из-за которого они все кажутся детьми. Кто-то за кадром - только рука появилась в поле зрения - воткнул в человека несколько длинных игл с продолговатыми ручками: у локтя, в плечо, в шею. Человек дернулся, но ремни держали прочно.
- Мы не оборудуем специальных пыточных камер, - "обрадовал" Алли. - А вы тратите на них столько средств просто потому, что по-другому не умеете. Эту технику придумали наши жрицы около тридцати лет назад.
По лицу человека на экране потекли слезы. Рука поправила одну из игл. Человек закричал, выгнувшись, насколько позволяли ремни. Звука не было, и слава богу. Алистер отвел взгляд.
- Он-то что вам сделал?
- Он? Не помню. Старая запись. Это я в качестве демонстрации. - Алли открыл коробку на столе, и те же самые иглы, что и на экране, блеснули белым отсветом. Вживую они казались толще и длиннее. Если бы Алистер сидел на стуле, он наверняка вжался бы в спинку. - Что, совсем не страшно?
- Очень страшно. Если бы мне было что, я бы немедленно рассказал.
- Вот упрямый какой, - протянул Алли с таким выражением, как будто мысль об упрямстве допрашиваемого доставляла ему только приятные эмоции. - Ну хорошо, как хочешь.
За те десять секунд, пока имперец спрыгивал со стола, выбирал из коробки иглу и оборачивался к нему, Алистер постарел на десять лет, но почти начавшуюся пытку оборвал звук распахивающейся двери.
- Советник, это... - вставший в проеме Дари не закончил фразы, потому что в комнату ворвалась миловидная женщина с каштановой косой. Алистер был бы рад сейчас видеть всех демонов ада, так что ей обрадовался вполне искренне, несмотря на синюю форму и полный оружия пояс. Она забрала из руки у Алли иглу, сказала ему что-то на имперском, от чего он отступил в сторону, и вспрыгнула на стол сама. Взгляд у пришелицы был тяжелый, еще хуже, чем у Ленни. Впрочем, учитывая обстоятельства, это, наверное, было не очень важно.
- Сколько тебе лет? - спросила она ничего не выражающим тоном, и Алистер без промедления ответил:
- Двадцать один.
- Как ты объяснишь, что, исходя из генетического анализа, - двадцать три?
- Такие вещи невозможно определить генетическим анализом, - возразил Алистер. Настолько-то он биологию знал.
- С вашей биологией, я удивляюсь, что вы кошек от собак отличаете. Как ты объяснишь расхождение в возрасте?
-- Не знаю, как его объяснить, потому что мне двадцать один год.
Незнакомка не стала задерживаться на этом пункте. Как выяснилось позже, потому, что она знала их практически все. Все, в чем легенда не соответствовала его персоне, подверглось такому же обсуждению. Под конец Алистер сбился, назвав неправильный год поступления в университет, потом сбился еще раз, даже не заметив, пока ему не указали на ошибку. Само по себе это, конечно, не имело значения - ошибиться может кто угодно, - но тут уже ничто не было "самим по себе". Женщина спрыгнула со стола.
- Если хотите, можете продолжать выбивать из него официальное подтверждение, - предложила она простоявшим все это время без движения Дари и Алли. - Но тут и так все ясно.
- Спасибо, советник, - негромко сказал Дари, и женщина вышла в предупредительно распахнутую Дари дверь. Имперцы переглянулись.
- Ну что, будем выбивать подтверждение? - в пространство поинтересовался Алли, кладя руку на до сих пор стоявшую открытой коробку. - Или разойдемся?
- Тебе совсем делать нечего? - спросил его коллега.
- Да нет... не то чтобы совсем нечего... Ладно, Алистер, будем считать, что тебе повезло. Пошли обратно, спи спокойно, сегодня с тобой уже никто ничего не сделает.
"У себя" в комнате Алистер без сил повалился на постель. Он так устал, что ему уже даже страшно. Провал его миссии воспринимался, в сравнении с перспективой пыток, бледно и неинтересно. Вот уж, действительно, "своя рубашка ближе к телу". Что теперь? Расстрел? Или как тут поступают с попавшимися шпионами? С другой стороны, как бы ни поступали, он дешево отделается. Месяц это "что-то" продлится вряд ли, в конце-то концов... Он заснул и сам не заметил этого, только удивился, как затекло тело, когда Ленни потряс его за плечо.
- Пошли, - велел имперец, как только Алистер сфокусировал взгляд.
- Куда?
- Сначала - умываться.
Против умывания возражений быть не могло. Когда Алистер, чуть более проснувшийся, но до сих пор ненормально спокойный, вышел из ванной, Ленни сидел за столом и рисовал цветочки на оставленных там листах, но немедленно поднялся от звука открывающейся двери и вывел своего подопечного в коридор. Интересно, у них все пленные такие смирные, что они запросто поворачиваются к ним спиной и пренебрегают наручниками? И тем не менее смысла в сопротивлении по-прежнему не было.
- Куда теперь? - спросил Алистер, когда они вышли на свежий воздух. Стояло раннее утро, и прохладный соленый ветер гладил лицо, успокаивая, а небо было голубым и прозрачным, как хрусталь.
- Домой в Федерацию, если хочешь.
- Хочу.
- Не так давно кто-то отказывался, - напомнил имперец.
- Это было до того, как мне угрожали пытками непонятно за что.