- Хорошо.
- А сам? - спросил Алистер.
- Ей будет больно от моего контакта.
- Из-за ожога?
- Угу.
- Точно идиот.
Алли весело улыбнулся и чуть подпрыгнул. Он сильно растрепался за день, а перевязать хвост одной рукой, наверное, не мог. Алистер поймал его за плечо и убрал лишние пряди за уши.
- Ну идиот, - неожиданно согласился разведчик. - Ну можно же иногда, если очень хочется.
- Я бы тебе на слово поверил.
- Ты не умеешь верить на слово.
- Наверное, ты прав, - признал Алистер после недолгой паузы. - Тем не менее.
- Тем не менее, все обойдется, вот увидишь. Райвен с Эрвином сейчас заняты, Элис вообще не во дворце, до завтра я объяснюсь с Кайлом и вылечусь, и ругать меня станет практически не за что.
- Ну-ну, - согласился неубежденный "гость со звезд". Судя по приглушенному смешку Райни, в оптимистических прогнозах товарища он тоже уверен не был.
- Посмотрим, - пообещал Алли. - А ты, Алистер, не забудь, что завтра вечером мы встречаемся в комнате дальней разведки. Будешь долг отдавать.
У самого дворца Алистер вспомнил, что договаривался с девушками на вечер. Вечер-то имелся в виду более поздний, сейчас они еще играли, но ложиться на пару часов только чтобы потом опять вставать... Так что он попрощался с "коллегами", тем более что они снова начали развлекаться рассуждениями о том, как отреагирует на завтрашние домогательства Райвен, и свернул направо.
На тот момент, как Алистер ввалился в кафе, играла одна Таиша. Сон слетел, как не было. Девушка сидела, свесив ноги, на краю сцены, играла на своем инструменте что-то сложное, но несомненно лирическое, и пела мягким, сильным, завораживающим голосом... У Алистера защипало в глазах, столько было в мелодии грусти и страсти. Ну ничего ж себе у нее репертуар! В прошлые разы он слышал только зажигательные произведения... Хотя, если подумать головой, а не как обычно, Империя не вылезает из войн последние сколько там лет. Так что лирике и трагизму вполне найдется место. Гиата увидела его у порога, отложила флейту, которую вертела в руках, и побежала навстречу. Алистер сгреб ее в объятия.
- Не грусти, - шепотом утешила девушка. - Я ее тоже не люблю. Но Йарт попросил. Ему мама пела, когда он был маленький.
- Про что это?
- Это девочка провожает братьев в море. На войну в море, - уточнила Гиата. - И не хочет плакать, потому что тогда они запомнят ее в соплях, а надо, чтобы запомнили иначе.
- А. Я так и подумал.
- Мне Ленни говорил, ты учишься читать.
- Учусь. Только это небыстро.
Гиата прижалась поплотнее и обхватила его за шею, ничуть не смущаясь окружающими. Впрочем, на них никто особенно не смотрел.
- А ты не торопись, - посоветовала она. - А то будешь, как наши мальчики, весь замученный и побитый.
- А они именно такие?
- Угу. Пойдем погуляем, пока Таиша поет.
- А ты любишь петь? - спросил Алистер, выходя за ней на улицу. Гиата крепко держала его за руку.
- Я больше играть люблю. И танцевать. А Таиша любит.
- Она мне сказала, вы совсем маленькими познакомились.
- Правду сказала.
- А почему вы... Гиата, ты же не обидишься, если я спрошу что-нибудь глупое или странное?
- Зачем же я обижусь, ты же гость!
Опять это "гость", которое тут значит явно что-то другое или, по крайней мере, большее... Но это потом.
- А почему вы с Таишей живете вместе, а не с... любовниками, или замуж бы вышли. Ведь есть же за кого; мне ребята говорили, ты с Эрвином гуляла. Или он не предлагал?
Дурак, если не предлагал, но это так, к слову.
- Я могла предложить. Женщины предлагают, - просветила Гиата. - Но замуж - это когда так любишь, что хочешь все время только рядом: на год, на месяц, на всю жизнь, как договоритесь. А я так не хочу ни с кем. Тем более с Эрвином, у него не я в голове, а двадцать три работы. С Таишей нам удобно, все время одни и те же мальчики нравятся - нам можно не делить, а им не выбирать. Ну, или нагляднее выбирать.
- И никогда не ссоритесь?
- Из-за чего?
- Из-за мальчиков.
- Так они хорошо делятся... Ты, наверное, не понимаешь, Алистер. Здесь многие - армейские ребята, у них все... сложно. По-другому. Им нужен секс, и развлечения, и играть, и растить их детей, если есть дети. Но я не хочу пока детей.
- А у неармейских ребят - не так? - все это напоминало кривое отражение федерационных военных баз с борделями и барами, плохо замаскированными под танцклубы и массажные кабинеты... И, может быть, он не разглядел бы разницы, если бы не знал уже Гиату. Проститутка из нее была такая же, как тяжелый танк.
- По-разному, особенно про детей. - Гиата стиснула его руку покрепче, отпустила, чтобы спуститься по ступенькам, и снова подхватила. - Но там они постарше, и у них нет столько техники.
- Техника - это важно?
- Очень важно, у них меняется... баланс тела, они становятся резче, и беспокойней, и... Алистер, я думала, так хорошо знаю Стандарт, но не хватает слов совсем! Когда человек всегда возбужден во всем? Когда одновременно хочется бегать, и целоваться, и работать, и делать глупости?
- Я понял, - успокоил Алистер. И действительно понял, тем более что ему устроили на пляже такую демонстрацию... - А тебя не расстраивает, что у них глупости в голове?
- Они защищают нас, - сказала девушка спокойно, но так серьезно, что ясно было: она знает, от кого и какими силами. - Если в перерыве им хочется глупостей, так я с удовольствием. Тем более, я сама их люблю. А кто не любит, живет в храме и занимается серьезными вещами. Вот только я туда не хочу.
- А тебя возьмут в храм, если захочешь? Или твоя жизнь здесь... помешает?
- Обязательно возьмут, - уверила девушка. - Меня зовут учить детей играть, и записывать музыку тоже. Но я уже который год не еду, и еще столько же не поеду. - Они остановились у воды, и Гиата шлепнула звякнувшей сандалией по набегающей волне. - Я люблю Тейринн, и ребят, и секс до утра, и самые свежие новости из разведки, и смотреть, как мелодия уносит чью-то усталость, и боль, и обиду, и остается только ночь. А катера тоже любят музыку, ты знаешь? Меня иногда зовут в лабораторию помогать их чинить и жалеть.
Алистер кивнул, не зная, что еще сказать. Гиата потянулась поцеловать его, не рассчитала и чуть не свалилась в воду. Алистер поймал ее за локоть и прижал к себе.
- Ты совершенно волшебная девушка, - сказал он в многочисленные косички. - Ты знаешь?
- Мне часто говорят, - с достоинством согласилась она. - Пойдем сменим Таишу. Или лучше иди спать, а мы с Таишей потом придем. Ты же совсем сонный.
- Сонный, - подтвердил Алистер. - Но мне жалко спать.
- А кому не жалко? Но давай все-таки иди. Мы утром тебя развлечем и до дворца проводим, а вечером, если ты не очень устанешь, я тебе сюрприз сделаю.
- Вечером будет дурдом, - расстроенно признался Алистер. - Я проиграл пари Алли, и он назначил мне такое, что как бы без головы не остаться.
- А что? - спросила Гиата, и на секунду ее замотанному собеседнику показалось, что она спрашивает не просто так, что она вполне может явиться завтра в шпионское гнездо и сказать "ваши споры не считаются", и ее послушают. Но это, наверное, был вызванный усталостью бред.
- Поцеловать Райвена.
- Совсем Алли перестал соображать, - неодобрительно сказала девушка, хмурясь на белеющие вдалеке барашки. - И это нехорошо. Опять пожжется, вот увидишь. А Райвену, если будет упираться, скажи, что я тебя рекомендую.
Среди слабо пахнувших девочками простынь и подушек Алистер заснул крепко и сладко, к утру был бодр, свеж и девочек, можно было надеяться, не разочаровал. Гиата и в самом деле проводила его до дворца, но внутрь не зашла, ограничившись прощальным поцелуем и обещанием подобрать его вечером. Похоже, здесь не было принято вмешиваться... во что? В чужие споры? В военные дела? Или, проще, в "мужские дела"? Как тогда быть с Одени, Майритой и Викой? Или они тоже держатся наособицу, а он пока просто мало их видел? Или разделение на социальные группы проходит по какому-то другому признаку? Ленни провел его по линии "армия-штатские"... только вчера? Кажется, что год назад... Алистер, здороваясь со всеми подряд, прошел к "своему" столу в аналитическом отделе и включил запись, гадая, зачем он вообще взялся за это дело. Тем более что пленка явно подбиралась к моментам, которые лучше бы вообще не смотреть... Правда, теперь он умеет ее перематывать. И все равно, что-то мешало ему плюнуть на трагическую смерть Миэли и пойти читать учебники в картинках. Может быть, он чувствует себя виноватым? Наверное, да, хотя толку от этих возвышенных чувств...